– Почему ты не убила её, ты ведь могла? – спросил спокойный мужской голос.
– Я не убиваю, я караю! – ответила Элькит, не оборачиваясь.
– Разве её не за что покарать? – снова спросила тень.
– Сейчас мне выгоднее считаться союзницей Катараса, а не его врагом, – усмехнулась Элькит, развернувшись и глядя во мрак пещеры так, словно могла рассмотреть своим кошачьим зрением того, кто скрывался во тьме.
– Значит, ты выполнишь её просьбу? – спросил голос из темноты.
– Конечно же, нет, – улыбнулась кошка, хитро щурясь.
– Но ты дала обещание! – напомнила тень.
– Что стоят обещания Элькит, госпожи иллюзий и обмана? – рассмеялась красавица, встряхнув золотыми локонами, которые ласкал свежий северный ветер.
– Для меня они значат очень много… – ответил голос.
И Элькит довольно улыбнулась, глядя во тьму.
– Я хочу, чтобы ты выполнила просьбу ведьмы. Но не ради неё, а ради меня. – продолжал мужской голос из тьмы. – Расставь свои ловушки, госпожа Элькит! Мара Джалина не должна миновать твоего леса… Замани её сюда, приведи её ко мне! Я прошу тебя об этом!
– Всё, что пожелаешь, мой повелитель! – мурлыкнула Элькит.
За спиной её распахнулись два крыла, затем она сжалась в размерах, одновременно меняя образ красавицы на образ хищной птицы. И в тот же миг в небо взмыл чёрный как ночь сокол с сияющими зелёным светом глазами. Он скрылся в облаках, а тёмная тень вновь отступила в глубину пещеры.
Мара Джалина сидела на корне могучего дерева, служившего им жилищем. Она держала на руках крошку Киралейна и грелась в лучах июньского солнца. Малышу исполнилось два месяца, но рос он как в сказке – не по дням, а по часам. И Мара всерьёз подозревала, что ей недолго предстоит возиться с пелёнками. Ребёнок уже прямо держал головку, пробовал сидеть и ползать, а сейчас размахивал ручонками, деловито что-то «агукал» и временами вскрикивал восторженно. Причиной столь бурной радости являлась белка, озабоченно шнырявшая по дереву с ветки на ветку. Временами она замирала, испуганная возгласом мальчика, и притаивалась, но тут же вновь принималась за свои беличьи дела.
– Что там, мой милый, белочка, да? – ворковала Мара. – Белочка… Нет, Киралейн, не надо ловить белочку! Она любит свободу, как и все мы, – добавила молодая мама грустно и, нагнувшись, поцеловала сына в светлую розовую щечку, вдохнув тот особенный ванильный аромат, которым пахнет лишь кожа ребёнка.
Малыш активно рос и ел уже всё подряд, а Аринэль почивала его всевозможными ягодами. Волшебница нянчилась с сыном принцессы как с родным. Может оттого, что за всю её бесконечно долгую жизнь в несколько тысячелетий у неё никогда не было своих детей, да и вообще, она жила в одиночестве.
– Я принесла клубники для нашего мальчика! – услышала Мара.
Откинув занавес лиан, из дупла вышла Аринэль. Усевшись рядом, она взяла у девушки Киралейна и принялась кормить его с маленькой ложечки растёртыми ягодами.
– Ты думала о том, что я сказала вчера? – спросила Хранительница Арина.
– О том, что мне пора покидать твой славный лес, ясная госпожа? – уточнила Мара Джалина. – Я часто думала об этом дне. Думала, куда мне идти. Если бы опасность угрожала только мне, я бы вновь отправилась в скитания, но слишком велика вероятность столкнуться со слугами Катараса, да и Каргиона теперь не оставит меня в покое. Я не могу отдать им сына! Никогда! – горячо продолжала Мара. – Я обязана найти укрытие для него.
– И что ты решила? – тихо спросила Аринэль.
– С тех пор, как я здесь, мне часто сняться странные сны. Я даже думаю иногда, что это твой Арин, а не Дриман, стоило назвать Лесом Снов, Грёз и Иллюзий. Сны… о моём прошлом, – вновь начала речь Мара. – Чаще других снится мой дядя, король Остенграда. Я пускаю три стрелы из подаренного им лука, и они попадают в цель… Может, и я, подобно стреле, должна найти свою цель и устремиться к ней? Теперь, когда я знаю, кто я – я знаю, что я не одна. Остенград – великая и непреступная горная крепость. Я думаю, она могла бы стать надёжной защитой для меня и наследника Ринай.
– Это мудро, – рассудила Аринэль. – Ты ищешь поддержки родной крови. Но ты забываешь, на Востоке люди не любят Элдинэ. И дядя твой горяч, вряд ли он примет твоего ребёнка. Ненависть к эльфам у горцев слишком сильна.
– Да, я знаю, – подтвердила Мара. – Говорят, в древние времена на Востоке была жестокая война между двумя этими народами. Но сейчас, спустя столько лет, глупо вспоминать об этом! Эльфы уже давно ушли из тех мест. В той войне погибло очень много предков остенградцев, но, насколько мне известно, именно люди начали ту войну и вторглись во владения горных эльфов.