Тесса приподняла на пару сантиметров над полом юбки и, как ни старалась, не смогла сдержать колкого замечания:
— Все остальные комнаты тоже такие же грязные?
Гробовщик остановился и быстро обернулся. Тессе показалось, что из-под челки полыхнули зеленью слишком яркие глаза. Вновь раздался этот пугающий нервный смешок. Возникло впечатление, что смех этот скорее усмиряющий, и таким образом Гробовщик сдерживает более опасные проявления его натуры. Ничего не ответив, владелец похоронного бюро вновь исчез в темноте, оставив растерянно притихшую девушку. Через пару минут у ног Тессы с грохотом опустилось большое жестяное ведро, до самых краев наполненное водой, поверх которого Гробовщик швырнул кусок темной ткани.
— Если уж мне навязали ваше общество, приставили вас ко мне, как надзирателя к преступнику, то будьте добры выполнять свою работу. Согласно «легенде», вы — прислуга в моем доме. Сами же дали обещание выполнять все обязанности. Здесь слишком грязно для леди? Так сделайте, чтобы было чисто.
Гробовщик оставил Тессу наедине с орудиями труда. Девушка тяжело вздохнула и, понимая, что сама виновата, принялась за работу. Помещения на первом этаже были больше, чем казалось во тьме, едва разрываемой пламенем нескольких свечей. Паутина заплетала углы, а от пыли, скопившейся на поверхностях, Тесса вскоре начала покашливать. Гробы и прочая пугающая обывателей атрибутика ее заботили мало. Тесса была уверена, что бояться нужно живых, а не мертвых, и уж тем более, не ритуальных предметов.
Каменный пол отмывался плохо. У Тессы с непривычки начала ныть спина. И почему она пожалела и сняла дорогие, сшитые из кожи тончайшей выделки перчатки? Теперь ее руки мстили ей за необдуманно раставленные приоритеты. Тесса стерла ногти на пальцах почти до крови и, вспоминая длиннющий черный маникюр Гробовщика, тихо ругала владельца похоронной лавки всеми известными ей неприличными словами. Принявшись за отмывание сколоченной из грубых досок деревянной лестницы, Тесса громко вскрикнула от резкой боли. Из-под ногтя торчала большущая щепка намертво впившаяся в кожу. Кусок дерева прошел вдоль всей ногтевой пластины, уткнувшись изнутри в основание ногтя. Поток крови из раны был такой, словно Тесса себе пол-пальца оторвала. Девушка попыталась не обращать внимания на занозу, но дергающая боль усиливалась. Тессе однажды пришлось наблюдать, как такая глупая травма привела к развитию гангрены. От обиды и бессилия из глаз брызнули слезы. Зло отшвырнув грязную тряпку, она уселась на ступенях, вытащила из лацкана жакета брошь-булавку и попыталась острым концом извлечь занозу. Иглы под ногти — известная пытка, и тем обиднее было это делать самой себе из-за вредного, мерзко хихикающего субъекта. Тесса пускала слезы и сопли, но все же не сдавалась и, с каким-то остервенением, пыталась извлечь неподдающуюся, причиняющую страдания, занозу.
— Вы что здесь расселись? — насмешливый голос и вновь это дурацкое хихиканье заставили вздрогнуть.
Гробовщик присел на ступени возле Тессы и взял ее руку, сильно сжав запястье тонкими, но невероятно сильными прохладными пальцами, не позволяя высвободиться. Он где-то оставил шляпу, и теперь густые серебристые волосы немного топорщились на макушке, падая на плечи и спину, придавая ему более человеческий и менее инфернальный вид.
— Грязную булавку под ноготь? — Гробовщик поджал тонкие губы. Тесса думала, что вот сейчас-то она его точно повеселит, но мужчина лишь осуждающе покачал головой. — Всегда знал, что молодые леди, сбежавшие от своих богатеньких родителей, не в своем уме. Но вы, я вижу, вовсе неадекватны. Если захотелось острых ощущений, обратились бы ко мне. Мои инструменты хоть в дезинфицирующем растворе хранятся. Следуйте за мной. — Гробовщик легко поднялся на ноги и вновь спустился на первый этаж. У дальней стены обнаружилась скрытая от взглядов посетителей темнотой дверь. За нею открылся вход в подвал. Тесса, обреченно ступая за Гробовщиком, в нерешительности остановилась перед дверным проемом, вглядываясь во тьму. Черкнув спичкой, Гробовщик зажег свечу и шагнул на ступени, ведущие вниз.
— Вашу руку, мисс Стоун. Учитывая ваш характер, если вы сломаете себе шею, все решат, что это сделал я в приступе ярости. — Кажется, Гробовщик считал забавным называть ее дурацким вторым именем.
Осторожно, по крутым каменным ступеням они спустились в лабораторию. Вот здесь царила идеальная, скорее, даже, стерильная чистота. Хотя, из-за длинного металлического стола, обилия полок со всевозможными стеклянными пробирками, где в формалине хранились весьма странные и гротескные экспонаты, а также из-за разложенных на металлических подносах жутких инструментов, помещение вызывало еще более гнетущее чувство, чем прихожая наверху.
— Садитесь сюда.- Гробовщик указал Тессе на деревянный стул.
Он осторожно, чтобы не намочить длинные рукава, вымыл руки в металлическом тазу, взял из кюветы скальпель и пинцет. От вида инструментов Тессу передернуло. Заметив побелевшее лицо девушки, Гробовщик уселся на стул напротив и, склонившись так, что кончики его длинных седых волос соскользнули на колени Тессы, прошептал:
— Вас пугают хирургические инструменты? Хотите продолжить выковыривать щепку вашей булавкой? Давайте ее сюда, я помогу. Так меня еще не развлекали. — Он требовательно вцепился бледными пальцами в запястье Тессы.
— Нет… — тоже понизив тон голоса до шепота, ответила девушка, — делайте, что считаете нужным.
— Вот так-то лучше. Доверие — половина успеха, правда? — и Гробовщик широко улыбнулся. Было странно, но эта улыбка действительно вызывала доверие. Поражало то, как он внезапно становился совершенно другим. Чудаковатая ухмылка вдруг сползала, как ненужная маска, с его лица. Тонкие губы поджимались, а выражение лица приобретало сосредоточенность. Тогда его слова были совершенно серьезными, наполненными жизненным опытом, а жесты плавными и сдержанными. И даже время от времени проскальзывающая улыбка была совершенно другой, мягкой и смущенной. А потом он спохватывался и, словно боясь оказаться уязвимым, вновь нацеплял эту безумную «маску».
Освещение в лаборатории тоже было тусклым. Гробовщик откинул со лба густую серебристую челку, нацепил прямоугольные очки в тонкой, едва заметной оправе и повернулся так, чтобы на руку девушки падало максимальное количество света. Возраст Гробовщика определить было сложно: то ли чуть за двадцать, то ли немного больше тридцати. Во взгляде ярко-зеленых глаз читался огромный жизненный опыт. Красивое молодое лицо причудливо контрастировало с абсолютно седыми волосами. Даже грубый шрам, пересекающий переносицу, словно делящий лицо мужчины пополам на верхнюю, серьезную, грустную и мудрую часть и нижнюю — маску насмешника и паяца, не портил этой тонкой изящной красоты.
Гробовщик приподнял голову, и вновь его и без того широкий рот растянулся в этой чудной улыбке. И вот теперь Тесса поняла, почему он прячет глаза. Тяжелый, серьезный и немного печальный взгляд сильно контрастировал с попытками казаться безумным чудаком. Позволив увидеть свои глаза, он бы уже никого не смог ввести в заблуждение безудержным и часто беспричинным весельем. Будто уловив мысли девушки, Гробовщик вновь уткнулся взглядом в ее пораненную руку и дернул головой, так, чтобы челка съехала ему на глаза.
— И почему юная леди сбежала из дому? Из-за мужчины? Обычно так происходит. А потом прекрасный принц оказался не тем, кем выглядел?
Тесса нахмурилась, раздосадованная таким банальным предположением. Из дому она ушла не из-за глупой влюбленности. И не сбежала, иначе не работала бы в полицейском участке. Ее отпустили, но с громким скандалом. Фактически, выставили прочь в надежде, что дочь, поголодав недельку-другую, одумается, вернется домой и станет покладистее.