На борту у нас журналисты - Александр Сергеевич Андрошин, представляющий центральную "Правду", и писатель Леонид Викторович Почивалов, корреспондент "Литературной газеты". Оба они чуть ли не каждый день сидят в радиорубке "Витязя", передавая Корреспонденции в свои редакции. Больше всего их, без сомнения, интересует Атлантида. Особенно Почивалова, который пишет книгу о тайнах океана. Обоих представителей прессы обещали допустить к погружениям на горе Ампер - "если погода позволит".
В кают-кампаний я сижу за большим прямоугольным столом, по одну сторону которого - места для руководства экспедиции, а по другую-для руководства экипажа. Сидящий напротив меня старпом Алексей Петрович Кодачигов немало лет бороздит на судах океаны. Он уверяет, что если все макароны, съеденные им на флоте, вытянуть в одну линию, то можно несколько раз обернуть земной шар по экватору. Главный шутник за столом - наш старший механик Анатолий Георгиевич Прожогин. За его спиной тридцать лет плаваний на танкерах. Худощавый и темноволосый, с живыми острыми глазами южанина, он - неисчерпаемый источник юмора и соленых морских историй.
"А то еще был капитан, — продолжает он очередной рассказ, — который у нас на танкере вместе с собой в капитанской каюте петуха возил. Шли мы как-то Зундом, ну, натурально, — с лоцманом. Идем еле-еле, туман непроглядный. Лоцман нервничает и все время команды подает по-немецки - пролив-то узкий, того и гляди на берег наскочишь. Наконец лоцман успокоился и говорит: "Зер гут" - вышли, значит, из пролива на открытую воду. И вдруг рядом с рубкой как заорет петух! Значит, берег-то рядом! Лоцман за сердце взялся и в осадок выпал - еле откачали".
Наш капитан петуха с собой не возит и поэтому смеется громче всех.
"А дальше двинули мы через Атлантику в Бостон, — не унимается стармех, — ну, и конечно, судовые часы все время переводили, поскольку на запад идем. А петух-то этого не знает. У него свои часы заведены - они ведь не переводятся. Так он и кукарекал как и прежде, пока однажды не заорал истошным голосом посреди белого дня и сам своего крика испугался. И замолк на весь рейс. Доктор говорил, что у него нервный шок наступил".
Пройдя Гибралтарский пролив, мы повернули налево вдоль африканского берега и зашли на пару дней в Танжер пополнить запасы топлива и продовольствия. Помню, в конце сороковых годов, еще в школе, мы, мальчишки, бегали смотреть знаменитый приключенческий фильм, взятый в качестве трофея войсками Советской Армии". Фильм назывался "Сети шпионажа" и действие там происходило в Танжере, где скрещивались интересы тайньк разведок всего мира. Преступный и таинственный буржуазный "Вольный город" мерцал на экране, притягивая и отпугивая полуголодных юнцов своими опасными соблазнами. Теперь Танжер входит в состав арабского королевства Марокко, и опасных соблазнов там нет.
Не обошлось, однако, и тут без приключений. Поздним вечером, так и не дождавшись конца внезапно налетевшего шторма, "Витязь" покинул порт и взял курс на вест, в направлении горы Ампер. Всю ночь судно скрипело и раскачивалось под ударами взбаламученной воды. Утром следующего дня, я, как обычно, проснулся от голоса старпома, зазвучавшего в динамике: "Доброе утро, товарищи. Судовое время - семь часов. Волна - семь баллов, ветер – четыре балла. До Танжера осталось тридцать миль". То есть как это - до Танжера? Мы ведь только вчера вечером ушли оттуда? Оговорился он, что ли? Выскакиваю на палубу и вижу - солнце сияет по курсу судна. Значит, действительно, повернули на восток, обратно в Танжер. Что случилось?
Поднимаюсь на мостик и узнаю новость: на корабле обнаружили "зайца". Молодой араб накануне вечером пробрался к нам на "Витязь", спрыгнул с пирса прямо на корму и спрятался в кормовом трюме. Нашли его только около четырех часов утра и повернули обратно сдавать беглеца. А вот и сам виновник сидит в конференц-зале под охраной вахтенного матроса. Он объясняет по-французски, что ему 27 лет, он механик, денег на билет нет. Надеялся добраться с нами до Франции или до Италии, но когда увидел, что судно идет от берегов Африки на запад, "пошел сдаваться". Одет он в кожаную куртку и брюки. Все пожитки в тощей кошелке. Благодарит за то, что не утопили. "Другие бы утопили, кто же будет из-за этого судно обратно поворачивать, время и топливо тратить. Ведь деньги, и немалые". Его, конечно, кормят. Навстречу нам на рейде Танжера выходит портовый буксир и беглеца забирают. Мы разворачиваемся обратно.
Радости от этого неожиданного происшествия мало. Раз посторонний проник в чужом порту к нам на борт, значит плохо несется вахтенная служба. А вдруг он подложил что-нибудь? Да и один ли он был? Может, еще кто-нибудь на борту прячется? Вечером того же дня сидят себе старший помощник вместе с первым помощником в каюте у старпома и пьют чай. Разговор невеселый - кто и за что теперь отвечать будет. "Витязь" между тем полным ходом идет к горе Ампер. Вдруг без стука открывается дверь каюты и в нее входит второй араб - в бурнусе и в чалме. Старпом и помполит как сидели, так и остолбенели с чашками в руках. Араб подходит к онемевшему старпому, протягивает руку и говорит: "Русский, дай дир-хам!" У старпома отвисает челюсть. Тут гость скидывает чалму и бурнус и преображается в старшего механика.
"Что за дурацкие шутки?" — возмущается капитан. "Да это что, Николай Вадимович, — оправдывается стармех.-Вот мы также как-то на танкере из Адена вышли, а капитан наш тоже вот переоделся арабом, чалму напялил, бурнус и вышел на палубу на носу, прямо перед ходовой рубкой. Вахтенная служба его, конечно, из рубки видит, а что делать, не знает. Звонят капитану в каюту, а его, понятно, нет. Объявляют по судовой трансляции: "Капитана просят срочно позвонить на мостик!" Никто не откликается. Мало того, что араб появился, а тут же и капитан пропал! Что делать? Сколотили кое-как бригаду из добровольцев, кто поздоровее, и послали их на бак араба вязать. А палуба у танкера огромная. Спрятался куда-то араб в носовую часть, и не видно его. Добежала бригада до носового трюма, а вниз лезть никто не хочет – мнутся. Наконец набрались смелости и вломились втроем. А араб чалму снял и говорит капитанским голосом: "Так-то вы, растяпы, вахту несете!"
Вечером следующего дня пришли на гору Ампер, вышли по эхолоту на участок ее вершины и, выбрав плоское место, поставили буй. Вокруг нас крутится множество рыболовных судов - здесь, на мелководье, много всякой рыбы. Нам они изрядно мешают. Дело не только в том, что эти суда все время ходят взад и вперед, волоча за собой рыболовецкие тралы и мешая съемке, — обрывки рыбацких сетей и переметы густо усеивают неглубокое дно в районе вершины горы и создают нешуточную опасность для "Аргуса". Зато погода нас на этот раз балует, поэтому нужно использовать каждый час. В задачи работ на Ампере входило детальное изучение геолого-геоморфологического строения горы, ее происхождения и развития, И в том числе исследование стен на ее вершине. Решено было ночью сделать съемку рельефа дна и измерения магнитного поля, а также подводное фотографирование, а все светлое время суток использовать для работы "Аргуса" и водолазного колокола. Погружения начались сразу же, на следующее утро. Прежде всего нужно было найти участок со "стенами" и внимательно обследовать его, определив природу этих сооружений. С помощью буксируемого аппарата "Звук" сделана детальная фотопанорама вершины горы, на которой снова отчетливо проявились узкие вертикальные гряды, как бы сложенные из отдельных блоков. Может быть, это все-таки не гряды, а стены? Чтобы ответить на этот вопрос, надо погрузиться в воду. Никакие фотографии и телевизионные осмотры сверху ничего толком об этом не скажут - смотреть надо не сверху, а сбоку. Осадков на вершине горы как будто немного - повсеместно из-под белого песка торчат черные скалы. Здесь работает сильное Португальское течение, которое гонит океанские волны с севера на юг со скоростью два узла. Поэтому илистых осадков на вершине горы нет. А стены вертикальные, с глубокими расселинами…
Составили списки подводных наблюдателей. В них вошли и оба наших корреспондента. Поскольку подводная фотокамера может проводить фотографирование только очень близких объектов, а человеческий глаз видит дальше, то наблюдателей просили зарисовать все, что они увидят в иллюминатор. Ведь в прошлые века именно рисунки ученых и натуралистов были главными документами! Ни у Крашенинникова на Камчатке, ни у Миклухо-Маклая в Океании фотоаппаратов не было, зато как они рисовали! Решено было каждый день после погружений "Аргуса" собирать Научно-технический Совет для обсуждения результатов.