Для него это оказалось решающим. Лучше думать о том, что он говорит, в будущем. Очевидно, попытка возбудить этих людей-животных не приведет ни к чему хорошему, потому что они могут только волноваться.
Вслух он сказал:
— Успокойтесь, друзья. Давайте не возбуждаться. Это не нужно.
Прошла еще минута. Их лица стали бледнеть. Дуулдн протянул руку и взял документ из руки Руузба.
— Давайте посмотрим, — сказал он.
— Подождите, — возразил человек-медведь.
Но его реакция была слишком медленной. Его друг забрал у него повестку и развернул ее. Человек-ягуар посмотрел на первые слова внутри и, казалось, на несколько минут онемел от того, что увидел. Затем он прочитал вслух: «Вызов в суд по уголовному делу».
— Уголовному? — повторил Неррл.
Все четверо людей-животных мгновенно отошли от Модьуна. Остановились и посмотрели на него.
Теперь на их лицах было замешательство.
Модьун сказал:
— Как я могу быть преступником в мире, где нет преступлений?
— Да, — сказал Руузб. — Он прав. Что он мог сделать?
— Ну, я не знаю… — Это с сомнением произнес человек-лиса. — Если человек-гиена говорит, что он преступник, то, наверное, это правда.
Неожиданно он сказал:
— Очень хорошо спорить о том, как им удалось войти в правительство. Но факт остается фактом: они правят нами.
Модьун сказал Дуулдну:
— Там написано, в чем меня обвиняют. В чем же?
— Да, — сказал Руузб, — прочитайте.
Человек-ягуар снова поднес листок к лампе и произнес мягким глубоким голосом:
— Обвинение — да… вот оно… Повреждение выхода компьютера, проникновение незаконным путем в помещение для приезжих…
Он мигнул.
— Эй, это несерьезное преступление.
Он снова посмотрел на повестку.
— Здесь говорится, что вы должны предстать перед судьей в следующий… вторник… До тех пор — послушайте — всех честных граждан призывают не общаться с обвиняемым. Это относится к нам, честным гражданам. Поэтому, — он кивнул Модьуну, — вы должны пробыть в одиночестве только до следующего вторника.
Он поспешно сложил повестку и протянул Модьуну. Все признаки его недавнего бурного возмущения исчезли. Он сказал:
— Ну, друзья, лучше нам уйти отсюда.
Модьуну же он сказал:
— Увидимся в следующий вторник, дружище.
Он ушел; за ним последовал Неррл, который небрежно кивнул, прощаясь. Руузб и Иггдооз колебались. Человек-медведь неуверенно проворчал:
— Вы не можете просто так бросить друга в беде.
Модьун вновь подтвердил свое решение не втягивать этих существ в свои дела.
— Только до следующего вторника, — подтвердил он. — Тогда увидимся.
Казалось, эти слова необходимы человеку-медведю и человеку-гиппопотаму, чтобы успокоить их. Было видно, что они почувствовали облегчение, и пожали ему руку почти с благодарностью. Затем они поспешно отправились за своими товарищами.
Тем временем Модьун, шагая в том же направлении, пришел к шахте лифта. Четверых друзей там уже не было. Вокруг вообще никого не было. Когда подъехал следующий лифт, Модьун увидел, что и тот пуст. Удивительно. Тем не менее он собирался войти, но мысль об отсутствии людей-животных там, где пять минут назад их было очень много, заставила Модьуна подумать об опасности.
«Я лучше пойду вниз пешком», — решил он. Он помнил, что Нунули коварный тип.
Было бы обидно, если бы лифт застрял по пути вниз, вместе с ним. Чтобы спастись, он должен был нарушить еще несколько законов… Когда Модьун спускался по первому пролету лестницы, он подумал, что у него слишком сложная реакция на простую ситуацию.
«Я полагаю, — вздохнул он, начиная спускаться по второму пролету из тридцати трех, — что именно так люди должны были все обдумывать много лет назад, когда существовала конкуренция, интриги и все такое».
Спускаясь по третьему пролету, Модьун почувствовал отвращение к жизни снаружи барьера. Может быть, он должен сделать то, что хочет Нунули: вернуться за барьер и забыть все это безумие.
Но, спускаясь по четвертому пролету, он с грустью подумал:
«Я обещал Дода. И, кроме того, через несколько недель приедет Судлил».
Поэтому ему ничего не оставалось делать, как только спускаться вниз еще по тридцати пролетам.
Что он и сделал.
Когда он добрался до вестибюля, то принял решение.
Он все сознавал.
8
Тишина охватывала все… но то тут, то там возникало беспокойство.
Модьун чувствовал свое единство со всем ближним космосом, кроме зоны беспокойства — зоны вмешательства, воздействия, агрессивной энергии — так называемого насилия. Или, может быть, тут было только намерение насилия. Завитки, цепи и темнота. Сверкающие пряди и потоки сверкающего серебра вибрировали в безбрежном пространстве вокруг него.