Альфред Ван Вогт
И вечный бой...
1
Модьун недоверчиво слушал. Оратор закончил свое сообщение, проливавшее свет на историю человечества, и попросил задавать вопросы.
Было несколько совсем глупых вопросов, люди, казалось, не совсем понимали, что делать с информацией, которую им сообщили. Модьун лениво задал свой вопрос и встретил внимание.
— Вы уверены, что не описываете старую мифологию? — спросил он.
Ответ был осторожным:
— Конечно, мы не можем быть уверены, но думаем, что нет.
— Что касается наших древних прародителей, то картина, которую вы нарисовали, не внушает мне доверия, — настаивал Модьун.
— Вначале так было и с нами, — был ответ. — Но ситуация и значительность полученных деталей гарантирует достоверность.
— Тогда оказывается, что наши предки дрались, как звери, с показной жестокостью, и это наводит на мысль о том, что они были способны на настоящую физическую активность.
— Это самое несомненное из того, что мы открыли.
— И, как наши животные, они действительно ходили на собственных ногах и не нуждались в искусственной поддержке?
— Совершенно верно, — согласился оратор.
— Представляю, как вытянутся лица тех, кто ранее заблуждался относительно этого вопроса, — сказал Модьун с язвительной насмешкой.
Слабые улыбки, выражающие согласие, появились на многих лицах.
— Представляю себе, — продолжал Модьун, — как они зачинали и рожали собственных детей.
— О да, — был ответ. — В процессе спаривания женщину оплодотворяли, и она рожала по истечении периода беременности.
Все присутствующие вздрогнули, когда представили себе этот процесс.
— Отвратительно, — пробормотала женщина.
— Боюсь, что это начало, которое трудно принять, — сказал другой человек. — Следующее, что вы расскажете нам, будет утверждение, что они сами ели пищу.
— Точно, — согласился докладчик. — Пища проходила по пищеварительному тракту. Происходило индивидуальное персональное пищеварение, а отходы выходили в резервуар для удобрений.
Было еще несколько вопросов, но присутствующие охладели; докладчик — Дода ощущал это через открытые усилители мысленного канала, посредством которых он был соединен с «аудиторией». Видя, что Модьун — один из еще соединенных, Дода обратился к нему с частной мыслью:
— По некоторым причинам, я думаю, что вас эти открытия заинтересуют больше, чем других.
Модьуну стало смешно.
— У меня есть тело длиной два фута и голова диаметром четырнадцать дюймов. Что меня может интересовать в древних, с их восьмью футами мускулов и костей, которые могли самостоятельно поддерживать голову? Я понимаю: вы имеете в виду, что я поступлю как ученый — вырасту до этого размера.
— В наших предках скорее было футов шесть.
— Да, но вы сказали, что их головы были меньше.
— Возможно, — в голосе Доды звучало отчаяние. — Если женщина собирается согласиться вырасти, то для вас это может быть интересный эксперимент.
Модьун мгновенно стал язвительным и недоверчивым.
— Этого никогда не будет. Наши женщины намного изящнее, — он насмешливо оборвал фразу.
— Почему бы не провести эксперимент на вас?
— Потому что я экспериментатор. Пройдет год, пока тело станет длиннее, потом, наверное, два года займет эксперимент, и еще год, чтобы снова стать человеком. Кто-то должен наблюдать…
Потом Модьун продолжал с насмешкой:
— Четыре года! Когда я хочу погубить чью-то репутацию, я руководствуюсь здравым смыслом. Позже я свяжусь с вами.
— Не говорите «нет» прямо сейчас, — ответил Дода. — Помните, именно вы сказали: кто-то должен время от времени выходить за барьер и смотреть, что происходит там в мире снаружи.
— Я пошутил, — резко ответил Модьун.
— Тем не менее, это вы сказали. И вы так думаете.
Это была правда.
«Оказывается, что кто-нибудь, преследуя собственные цели, всегда слушает даже случайные мысли и дает им свою оценку…» — уныло подумал Модьун.
Несомненно, Дода выбрал его для эксперимента, потому что Модьун сделал эти замечания, которые нельзя игнорировать. Внезапно Модьун задумчиво сказал:
— Очевидно, тщательное изучение архивов и ранних обучающих устройств, от которых теперь отказались, подтвердит большую часть этих сведений. Такое исследование необходимо прежде, чем кто-то станет участвовать в эксперименте.
Дода благоразумно промолчал.
Модьун продолжал:
— Часть этих сведений может быть интересной.
Затем он позвал своих слуг-насекомых, и его унесли.
Тремя днями позже Модьун лениво плавал в собственном, залитом солнцем бассейне. Он обычно приходил сюда поглощать солнечные лучи. Из них он извлекал энергию, превращавшую воздух, которым он дышал, и воду, которую он впитывал порами тела, в питательные вещества, поддерживающие в его теле идеальное здоровье почти целую вечность.
Да, почти вечность. Он был из третьего поколения существ, выведенных в пробирке за барьером. Каждый из предыдущих двух поколений прожил около пятнадцати сотен лет.
Он плавал в бассейне и с восхищением любовался своим изображением в зеркале, погруженном в воду. Какая благородная и красивая голова! Прекрасное конусообразное тело! Крошечные ручки и ножки были частично спрятаны за почти неразличимым снаряжением.
Он уже видел намеки на изменения — он стал на несколько миллиметров длиннее. Мозгу, такому открытому для восприятия и такому чувствительному, как у него, такие маленькие изменения были ясно видны.
Дода сказал, что при такой скорости роста могут возникнуть слабые боли, но с ними можно будет справиться с помощью помощника ученого — насекомого Экета, который получил подробные инструкции о том, как впрыскивать лекарства, притупляющие чувства, в пищу, которую позже он будет вводить в тело через трубки.
Дода, извиняясь, заметил, что так будет продолжаться до тех пор, пока Модьун не достигнет стадии, когда сможет есть твердую пищу.
Модьун пожал плечами в ответ на такую заботу экспериментатора.
Он согласился на эксперимент, когда узнал, что женщина Судлил согласилась вырасти и соединиться с любым мужчиной, который сделает то же самое… Эта информация вызвала легкий интерес у мужчин, потому что Судлил была очень женственной, и ей всегда были рады в любом бассейне. Но Дода поспешно нанес сокрушительный удар потенциальным конкурентам, объявив — с разрешения Модьуна — что выбор уже сделан.
Судлил сказала, что она рада, раз ее партнером станет Модьун. Она догонит его по размерам через месяц.
Прошло несколько лет, — и вот он здесь.
Его принес сам Экет и посадил на зеленой лужайке, на небольшом расстоянии от шоссе, которого не было видно за насыпью, заросшей кустарником.
Оттуда доносился шорох шин по мостовой. Этот шорох неожиданно взволновал Модьуна. Он должен был следить за собой, преодолевая сильное желание подпрыгивать от возбуждения… Совершенно неожиданная реакция тела. Он сознательно сдерживал дергающиеся мускулы, когда стоял, наблюдая, как Экет уходит назад к горам. Скоро ученое насекомое обогнуло выступ крутой скалы и скрылось из виду.
Модьун вскочил на пологий склон, еще сдерживаясь и удивляясь тому, что происходит внутри него. Он добрался до вершины и, ускорив шаг, пошел по тропинке сквозь кусты. Неожиданно он вышел на обочину дороги.
Давным-давно он приказал одному из своих носильщиков-насекомых принести его к этой дороге, и некоторое время следил за движением транспорта. Бесчисленные машины проносились мимо, как безумные. Почти в каждой машине находились пассажиры: множество животных всех видов. Его удивление росло просто от разнообразия живых существ. Он забыл, сколько на свете разных животных. Теперь, за тысячи лет большая часть их стала цивилизованной и живет в созданном человеком механическом мире.
— Но куда они все торопятся? — обратился, наконец, Модьун к своему проводнику-насекомому, огромному богомолу, который был видоизменен и приспособлен для путешествий по горной стране. Тот не знал и мог дать лишь чисто практический ответ, типичный для насекомого ответ, который сам по себе вопрос:
— Сэр, почему бы нам не остановить сотню машин и не спросить каждого пассажира, куда он едет?