Но существовала разница — неуловимая, но очевидная. Модьун ощутил их превосходство. Логика людей-гиен была проста: они управляют планетой, поэтому стоят выше.
В голове Модьуна возник вопрос: знают ли гиены, что они служат агентами инопланетной расы? Был ли сознательным союз с Нунули? Ответ на этот вопрос нельзя было получить от человека-гиены при данных обстоятельствах.
Когда цепь ощущений завершила свой путь в мозгу Модьуна, он решил прямо бросить вызов имеющемуся порядку вещей.
Он сказал:
— Не могли бы вы процитировать мне указания людей, позволяющие человеку-гиене рассматривать вопросы, подобные этому?
В публике началось волнение. Шарканье ног. Даже тяжелое дыхание и бормотание. Председатель опустил молоток, требуя тишины. Член комитета, который ораторствовал ранее, поднял брови и откинул голову, потом сел в прежнее положение и сказал:
— Ваш вопрос не относится к тем, по которым этот комитет может выносить решения. Мы работаем по указанию правительственного департамента, и круг вопросов, которые мы рассматриваем, строго ограничен. Вас удовлетворяет этот ответ?
Модьун вынужден был молча согласиться. Он не заботился о том, кому бросал вызов, ведь он обнаружил, что противостоит второстепенной организации. Это была одна из тех — не бесконечных, но кружных — цепей — вроде разговора с компьютером вместо человека, который его программировал,
— совершенно бесполезное действо.
И еще Модьун подумал, что гиены — джентльмены.
Действительно, все выглядело очень цивилизованно и благопристойно. Модьун понял, что не может испытывать вражды ни к кому, кто достиг их уровня культуры.
— В таком случае у меня теперь нет других аргументов, — заявил Модьун комитету.
Когда он поднялся, чтобы сойти с помоста, человек-ягуар выкрикнул из публики:
— Эй, а как насчет Нунули?
Очевидно, для человека-гиены это было слишком. Председатель в ярости опустил молоток. Стремительно вошли люди-гиены в форме. Через несколько минут комнату заседаний освободили от публики и в коридоре зачитали сообщение, что заседание продолжится сегодня в три часа дня.
Когда Модьун пошел с друзьями к лифту и завернул за угол, то увидел, что множество людей-гиен в форме блокировало коридор в сотне футов впереди. Когда зрители и выступающие, которые присутствовали на заседании, подходили к этому живому барьеру, каждый останавливался и что-то говорил. Во всех случаях, которые наблюдал Модьун, ответ оказывался удовлетворительным, и ответившему разрешали пройти по узкому проходу, сделанному между двумя рядами людей-гиен в форме.
Маленькая группа из пяти существ должна была ждать своей очереди. Неррл, который стоял впереди, сказал, обернувшись назад:
— Они спрашивают у каждого его имя. Как только получают ответ, разрешают пройти.
У человека-гиены, который задавал вопросы, было суровое лицо; в одной руке он держал какие-то бумаги. После того как Модьун произнес обезьянью версию своего имени, офицер посмотрел на свои бумаги и сказал официальным тоном:
— Вы не можете произнести свое имя по буквам?
Модьун терпеливо проделал это. Существо еще раз изучило бумаги, которые были у него в руке.
— Это для вас, — сказал человек-гиена.
Он протянул документ Модьуну. Тот взял, но спросил удивленно:
— Для меня? Что это?
— Повестка.
— Какая повестка? — заинтересовался Модьун.
Человек-гиена рассердился.
— Прочитайте, — ответил он. — Тогда вы узнаете, что это такое.
Он махнул рукой другому человеку-гиене в форме. Вся группа застыла.
— Направо! Марш! — скомандовал командир.
Звук их шагов быстро затих.
Модьун стоял рядом с Руузбом, другие трое его спутников смотрели на него.
— Что это было? — спросил Руузб. — Что он дал вам?
— Повестку, — ответил Модьун.
— Что?
Модьун протянул повестку человеку-медведю. Медведь посмотрел на сложенную бумажку, затем медленно и громко прочитал сверху: «Государство против Модиунна». Он поднял глаза.
— Модиунн — это вы, все правильно, — сказал он. — Но кто это «государство»?
Модьун не смог подавить улыбку.
— Государство — это правительство.
Он замолчал. Его улыбка погасла, когда до него дошел смысл собственных слов. Наконец, он сказал:
— Вероятно, это относится к людям-гиенам, захватившим власть.
Он увидел, как бледно-розовое лицо Дуулдна нахмурилось.
— Вы задали на заседании хороший вопрос, Модиунн. Какое право люди-гиены имеют решать, куда должен направиться космический корабль?
Теперь он хмурился. Мускулы его челюстей странно двигались. Он сжал зубы с почти металлическим звуком и закончил:
— Я никогда раньше не думал об этом.
— Да, это был хороший вопрос, — сказал Руузб. — Вы и я, черт возьми,
— он посмотрел на человека-ягуара — можем же сражаться с дюжиной людей-гиен, без поддержки? Почему же они говорят нам, что делать?
Модьун быстро посмотрел на одного и другого: двое сильных людей-животных. У обоих лица раскраснелись, очевидно, внутри они кипели. Человек подумал: «Дикость, действительно, скрыта не так глубоко». Он был удивлен, но…
Для него это оказалось решающим. Лучше думать о том, что он говорит, в будущем. Очевидно, попытка возбудить этих людей-животных не приведет ни к чему хорошему, потому что они могут только волноваться.
Вслух он сказал:
— Успокойтесь, друзья. Давайте не возбуждаться. Это не нужно.
Прошла еще минута. Их лица стали бледнеть. Дуулдн протянул руку и взял документ из руки Руузба.
— Давайте посмотрим, — сказал он.
— Подождите, — возразил человек-медведь.
Но его реакция была слишком медленной. Его друг забрал у него повестку и развернул ее. Человек-ягуар посмотрел на первые слова внутри и, казалось, на несколько минут онемел от того, что увидел. Затем он прочитал вслух: «Вызов в суд по уголовному делу».
— Уголовному? — повторил Неррл.
Все четверо людей-животных мгновенно отошли от Модьуна. Остановились и посмотрели на него.
Теперь на их лицах было замешательство.
Модьун сказал:
— Как я могу быть преступником в мире, где нет преступлений?
— Да, — сказал Руузб. — Он прав. Что он мог сделать?
— Ну, я не знаю… — Это с сомнением произнес человек-лиса. — Если человек-гиена говорит, что он преступник, то, наверное, это правда.
Неожиданно он сказал:
— Очень хорошо спорить о том, как им удалось войти в правительство. Но факт остается фактом: они правят нами.
Модьун сказал Дуулдну:
— Там написано, в чем меня обвиняют. В чем же?
— Да, — сказал Руузб, — прочитайте.
Человек-ягуар снова поднес листок к лампе и произнес мягким глубоким голосом:
— Обвинение — да… вот оно… Повреждение выхода компьютера, проникновение незаконным путем в помещение для приезжих…
Он мигнул.
— Эй, это несерьезное преступление.
Он снова посмотрел на повестку.
— Здесь говорится, что вы должны предстать перед судьей в следующий… вторник… До тех пор — послушайте — всех честных граждан призывают не общаться с обвиняемым. Это относится к нам, честным гражданам. Поэтому, — он кивнул Модьуну, — вы должны пробыть в одиночестве только до следующего вторника.
Он поспешно сложил повестку и протянул Модьуну. Все признаки его недавнего бурного возмущения исчезли. Он сказал:
— Ну, друзья, лучше нам уйти отсюда.
Модьуну же он сказал:
— Увидимся в следующий вторник, дружище.
Он ушел; за ним последовал Неррл, который небрежно кивнул, прощаясь. Руузб и Иггдооз колебались. Человек-медведь неуверенно проворчал:
— Вы не можете просто так бросить друга в беде.
Модьун вновь подтвердил свое решение не втягивать этих существ в свои дела.
— Только до следующего вторника, — подтвердил он. — Тогда увидимся.
Казалось, эти слова необходимы человеку-медведю и человеку-гиппопотаму, чтобы успокоить их. Было видно, что они почувствовали облегчение, и пожали ему руку почти с благодарностью. Затем они поспешно отправились за своими товарищами.