Модьун пошел, чтобы показать, как одурманивают мозги настоящего человеческого существа. Его удивило, что обучающие машины не подготовили его к таким ловушкам. Тот, кто программировал машины, уже забыл такие подробности. Или, наверное, знал, но игнорировал.
Модьун все еще мысленно качал головой, хотя его, в действительности, не беспокоили различия, когда он приехал на улицу, где жили другие и где он тоже надеялся устроиться. С облегчением он увидел, что небольшая квартира между человеком-медведем и человеком-ягуаром еще не занята. Так как она свободна, ему не придется позже объяснять, почему он переехал.
Теперь он не терял времени на дальнейшие споры с машиной. То, что он делал, было одним из способов, с помощью которых человеческий ум контролировал положение дел. Сила, которая была мгновенно приведена в движение, уничтожила прочные электрические соединения этой специальной системы реле, открывающих дверь.
Так как его логика была безупречной, он не повредил небольшой выключатель, с помощью которого компьютер дистанционно контролировал крошечную квартирку. Он просто открыл дверь. Через минуту, когда он повернул ручку и толкнул дверь, она открылась.
Теперь он мог войти. Но вместо этого он остался стоять. У него возникло чувство, чувство, идущее из мозга в тело.
Он стоял на крыльце этой маленькой блочной квартирки и смотрел с ее скромной высоты на часть города Галли. И он чувствовал, что он – человек, и другие не такие, как он. Большинство из них приспособилось и не изменилось. Рост человеческого самосознания из глубин животного для большинства существ, населяющих Землю, не был трамплином для прогрессивного развития.
К ним насильно применили чудеса биологии. С этого времени цепи молекул оказались закодированными, чтобы поддерживать изменение; и за тысячи лет кодирование точно выполнило свою задачу.
Не больше и не меньше. Модьун отчетливо представлял себе огромные массы животных-людей, которые счастливо общались, подходили к автоматам для раздачи пищи, пробивались в свои квартиры, докладывая компьютерам, энергично обсуждали подробности того, на что они были запрограммированы, или, как это случилось с его знакомыми, делали то, что заставлял их человек-гиена.
Какая удивительная случайность, что люди-гиены из всех людей-животных оказались единственными, кто как-то пробился через внутреннее кодирование.
Стоя здесь, Модьун все еще предполагал, что это незначительный прорыв; что в человеке все еще есть что-то большее, чем в любом животном. Это ощущение засело в его мозгу.
«Мы великие», – думал он.
Впервые он согласился, что поступил хорошо, выйдя из-за барьера, чтобы оценить изменения внешнего мира, узнать, какое время наступило на планете людей.
Когда он так оценил свое присутствие здесь, за барьером, он вошел в маленькую квартирку, где собирался пожить некоторое время в качестве обезьяны.
Пока не приедет Судлил.
Общение с человеком-гиеной, вооруженным пистолетом, в свете имеющихся фактов, казалось, к делу не относилось. Скрытый смысл заключался в том, что Модьун стал заметной персоной.
Но это, конечно, невероятно.
«Никто же не станет искать меня, – говорил себе Модьун. – Я человек-обезьяна, который живет, как приезжий, в городе Галли».
Если пистолет был предназначен, чтобы кого-то убить, то собирались убить не Модьуна. Простая логика. И поэтому не было нужды думать об этом дальше.
И он прекратил это занятие.
Модьун проснулся в кромешной тьме, осознав, что кто-то находится в комнате и склонился над кроватью с оружием…
У Модьуна не было времени подумать, как лучше отреагировать. Поэтому он превратил противника в камень.
Тогда он включил свет и встал. Человек-гиена стоял неподвижно, склонившись над его постелью, и крепко сжимал нож. Он был захвачен врасплох во время нанесения удара, и его положение было динамически неустойчивым.
Модьун, конечно, никогда раньше не применял метод превращения в камень на живых существах и теперь смотрел на свое творение, чувствуя возбуждение в теле. Он – сам, думающая личность – изучал незваного гостя с полной беспристрастностью. Из того, что он знал о процессах, которые запускаются в живом организме таким способом воздействия, он понял, что все потенциальные возможности тела человека-гиены для затвердевания были мгновенно освобождены.
Модьун вызвал у человека-гиены артрит, паралич, камни в обеих почках, затвердение артерий и, вообще, окостенение всего тела… Модьун подозревал, что тот чувствует сильную боль, поэтому он подошел и вынул нож из его руки – или, скорее, попытался это сделать.