В ДЕТСКОЙ ОПЕРАЦИОННОЙ
Нескладно ходят ходики
Под крестиком в груди.
А ей всего два годика.
И что там, впереди?
Ворона — кыш! — не каркай,
Не догорай, свеча.
Восстань, отважный скальпель,
В святой руке врача.
Молись, народ окрестный,
Спасительным крестом.
Дай Бог ей стать невестой
И матерью потом.
СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
Солнечная обликом,
Как с вершины дня,
Ангелом из облака
Смотрит на меня,
Кружится над хворостью,
Ласкова, быстра,
Дочка мне по возрасту,
По любви сестра.
Боль уластит, скромница,
Успокоит пульс…
Пусть ей день поклонится,
Ночь полюбит пусть.
НАЕДИНЕ С ГОРИЗОНТОМ
Устал от шума — поищи топор,
Дров наруби и разведи костёр,
Присядь к нему поближе, помолчи,
Послушай небо звёздное в ночи,
Забудь себя, забудь свой жест и шаг.
И вот тогда ты не заметишь, как
Он сам к тебе покорно подойдёт,
Твой вечно недоступный горизонт,
Уйдёт в глаза, в сердечный уголок
И там себя завяжет в узелок
На радость встреч и на печаль разлук.
И будет «Степь», и будет «Бежин луг»,
И будет сказка — мудрости сестра.
Общительность такая у костра.
У БИБЛИОТЕКИ В. И. ЛЕНИНА
Невзрачная снаружи кубатура,
А там, внутри, под парусом культуры
Бушуют океаны языков
В собраньях сочинений всех веков.
Там слово царствует и правит документ…
Пока есть жизнь, там скорой смерти нет.
«Они нам всем, как музыка, в награду…»
Они нам всем, как музыка, в награду,
На весь наш путь, на все материки, —
Шумят леса, грохочут водопады…
Прошу, не отмирайте, языки.
УЧАСТЬ ПИСАТЕЛЯ
Александру Боброву
Ты за столом один и не один.
Ты сам себе и раб, и господин.
К тебе — душа и от тебя — душа
По робкой колее карандаша
До вспышки гнева на конце пера.
Ты по природе труженик добра,
Тебе от правды уклоняться грех.
Бывает одиночество для всех.
«Она к нам из далёка-далека…»
Она к нам из далёка-далека,
Как свет с небес, как по земле река,
Как зеркало с глубоким отраженьем
Всего, что есть в покое и в движенье
Она и символ, и сама натура.
Откройте дверь — идёт литература!
ЗАНАВЕС
Чтоб мир души не озверел над бездной,
Да, да, он был воистину железный,
Тот занавес. И всё ж при всём при этом
Он был открыт, как небо, для рассвета,
Для классики любых племён и наций,
Что в гости к нам, а то и в домочадцы.
«Ворона каркает. Зима…»
Ворона каркает. Зима.
И ты уже как не сама,
И ты уже как вдалеке:
Душа — в дорожном узелке…
Не уходи, любовь моя.
Давай дождёмся соловья.
«Тебе, тебе! С грозой и соловьями…»
Тебе, тебе! С грозой и соловьями
Всей силой слов и тем, что за словами,
Вот здесь, в груди, и в памяти моей,
Тебе одной за наших сыновей,
За наш сентябрь, за наш весёлый май,
А что не так, прошу, не принимай
Так близко к сердцу. Ты — моя отрада.
Ну, подойди, ну, улыбнись, дружок.
Я чёлн с волны, а ты мой бережок
Длиною в жизнь, другой реки не надо.
«Кто второй, кто первый…»
Кто второй, кто первый,
Знать я не хочу.
Где пером, где нервом
Я служу лучу,
А бывает, веткой
С памятью цветка…
И при этом редко
Празднует строка.