Двое землян не могли по-настоящему понять этого. Они могли лишь смутно представлять себе, что происходит, и ждать.
Прошли бесконечные века. Они поговорили с Улгом и узнали его мир и время почти так же хорошо, как своё собственное. И всё же, несмотря на все те новые и невероятные вещи, которые они узнали, их разум не казался заполненным. Всё это было такой бесконечно малой частью космического плана, что составляло всего лишь десятую часть от общего масштаба событий. Казалось, их разум обладал безграничной способностью усваивать информацию, но было ещё столько безграничных вещей, которые нужно было усвоить. Никогда, ни в коем случае, они не могли даже в малой степени ощутить, что постигли ВСЁ.
Бесконечные века пролетели мимо, пока двое землян предавались этим мыслям. Их суператом взрывался и снова сжимался в течение бесконечной вечности. Вместе с Улгом они ждали, ждали.
Затем, внезапно, их разум пронзило одно слово — «сейчас!» Как будто само сущее предупредило их. Улг произнёс только одно слово — «Прощайте!» — и затем его странный трубчатый корабль умчался вперёд. В следующее мгновение их собственный корабль уже висел в обычной пустоте, вдали от вневременного берега, и они знали, что скоро их вселенная вынырнет из чёрной бездны.
Мур увидел, как циферблат хронометра отсчитал половину секунды, на которой когда-то остановил отсчёт времени. По случайному совпадению, застывшие языки пламени, вырывавшиеся из носовой части, ожили и завершили свой огненный путь. Приборы корабля начали с того места, где они остановились. Автоматический календарь, который не сменился ни на малейшую долю секунды, теперь начал размеренно щёлкать и жужжать.
Доктор Темплтон поднёс ложку ко рту и проглотил белково-желатиновую массу. Его поднятая нога завершила движение и перекинулась на другую. Мур поймал себя на том, что грызёт ногти с таким же нетерпением, как и до того, как они достигли вечного берега.
Было одно изменение, которое они почувствовали, хотя их приборы пока не могли этого показать. Они пролетели вперёд последний дюйм и устремились назад с быстро увеличивающейся скоростью, удаляясь от вневременной зоны и приближаясь к дому.
— Было ли всё это сном? — ошеломлённо спросил Мур.
— Нет, — ответил Темплтон, — потому что человеческий разум не мог бы вообразить ничего подобного. Это правда, Мур. Мы, вероятно, вернулись, в ту же самую вселенную, которую покинули. Возможно, один или два атома не на своём месте, но в остальном всё собрано совершенно так же, как будто это был один и тот же домик, который из своих кубиков может снова и снова возводить ребёнок. Почему-то я уверен в этом без тени сомнения.
— А Улг, существо с Сириуса, с которым мы разговаривали всего минуту — или вечность — назад, уже вернулся домой, умер и похоронен миллионы лет назад! Но, доктор Темплтон, а как же атомы наших тел? Они образовались не из этой вселенной!
Доктор задумался над этим. Эта и некоторые связанные с ней мысли занимали его во время долгого пути домой.
Им было нетрудно найти обратный путь, поскольку они, по сути, всё время следовали прямым курсом. При их невероятных скоростях этот путь в пределах случайного курса островных вселенных отклонился не более чем на несколько миллионов миль. Согласно новым измерениям Темплтона, положение галактик не изменилось более чем на несколько миллиардов миль — небольшая погрешность в широком космическом пространстве.
Вселенная, превратившись в сверкающий бриллиант в сверхчерной пустоте, быстро росла и, на их взгляд, распадалась на отдельные островные вселенные. Оказавшись среди них, доктор Темплтон с лёгкостью выделил среди них галактику Млечный Путь. Он обнаружил, что их корабль нацелен немного не по центру и отклонился больше, чем он рассчитывал, что снова заставило учёного задуматься.
В должное время их галактика превратилась в сияющую звезду, затем в закрученную спиралью тарелку и, наконец, в тончайшие облака, заполнившие небеса. Тонкие облака поблёкли и превратились в лучики света. Они стали ярче. Это были знакомые им солнца.
Мур постепенно снижал скорость, входя в центр галактики Млечный Путь и приближаясь к дому. Череда небесных явлений снова поразила взоры, рождённых на Земле путешественников. Мерцающие цефеиды, ярко-красные гигантские солнца, кольцевые туманности, великолепные скопления, зловеще чёрные угольные мешки, взрывающиеся Новые и целая категория самых разнообразных звёзд.
Когда Альфа Центавра увеличилась в размерах, она показалась им их собственным задним двором. Они пронеслись мимо неё и с нетерпением смотрели, как их собственное жёлтое Солнце начинает выделяться среди других звёзд. Плутон показался им старым другом, а другие планеты — давно потерянными братьями.