— Вот когда еще! — удивился Юргис. — О поручении отца епископа я вроде бы не кричал на торжище. Если и могли обо мне узнать, то разве от поселян с Темень-острова. Но то было куда позже. Когда уж молодой месяц народился.
— Немецкому монаху в Категраде стало известно о гонцах из Полоцка. — Голос отца Андрея прозвучал как бы из глубокого колодца. — Но прежде подкрепимся, потом перейдем на мою половину, там и поговорим.
«Отцу что-то известно», — сообразил Юргис. И перечить не стал.
Когда закрылся плотный занавес, отделявший жилье священника от молельни, едва лишь отец с сыном устроились на лосиной шкуре, что служила постелью, бывший ерсикский священник проговорил:
— Катеградский пастырь, книжник, как ты его именуешь, ушел в иной мир, следуя реченному сыном божьим: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу».
— Разве думает отец Андрей (мать учила Юргиса называть отца церковным, уважительным именем), что катеградский иерей заслужил смертную кару тем, что вел летопись?
— Сын божий учил: «Но да будет слово ваше „да, да“, „нет, нет“, а что сверх того, то от лукавого». Катеградский пастырь не прислушался к голосу разума, выступил против правителей замка, и тогда случилось, как сказано в Евангелии: «Он сокрушает сильных без исследования и поставляет других на их места», и бог говорит: «Мною начальствуют начальники и вельможи и все судьи земли, мною цари царствуют и повелители узаконивают правду».
— Разве сказано это о тевтонских рыцарях?
— Их приход — тоже воля всевышнего.
— Выходит, разрушая Герциге, тевтоны выполняли волю всевышнего? — запальчиво спросил Юргис.
— Все в руке божией, все в воле его, — проговорил отец негромко, словно не расслышав. — После второго нападения на Герциге сыновья Таливалда Беверинского в Видземе — в Срединной земле — перешли из православия в католичество, хотя Беверин и выступал под одним знаменем с Герциге. Папа римский провозгласил подчинение всех княжеств Руси римскому скипетру.
— Папа Гонорий провозгласил, — возразил Юргис, — только Русь не покорилась. Богатыри ведут в сражения всадников и лучников.
— Многие из владений князя Ярослава уже подпали под татар. А татар папа римский не проклинает. И если бы у католиков не было договора с Полоцком о вольной торговле, навряд ли церковный служитель из Полоцка обрел бы в Категраде поддержку католического монаха, наместника рижского епископа.
— Чудится мне — отец Андрей не слишком верит в силу кривичей.
— Всевышний сказал: «И дам вам пастырей по сердцу моему, которые будут пасти вас со знанием и благоразумием».
— Это под властью захватчиков?
— Не под властью, но в послушании. От века было так: старейшина рода, а позже — вожак дружины квитается с соседом или другом за оказанную в тяжкий миг помощь. И поэтому жители латгальских поселений год от года платили дань правителям больших замков, под защитой которых спокойно вызревали колосья на нивах, коровы приносили телят и кобылы — жеребят. Латгалы — малое племя. Всего лишь горсть песка во вселенской горе народов. И венец владетеля латгальских земель держался на его голове ровно столько, сколько владетель находился в дружеском послушании государю крупного народа. Даже в свои славнейшие дни владетель герцигский платил дань князю полоцкому, располагавшему сильным войском. А ныне, когда Полоцк ослаб, латгалы должны покориться Христовым рыцарям, способным защищать наших пахарей.
— Пахарей, которым они вот только что посадили на шею старосту с бичом? — не унимался Юргис. — Что же остается от уставленного православной церковью: не греховность осуждаем, но всякий грех в отдельности. И благославляем не праведность вообще, но каждое праведное деяние…
— Не считаем благословенной праведность во обще, — поправил священник. — Благословение — от бога, оно проливается на все живое, как влага небесная на иссохшую траву. А праведность объединяет человека во всем, что над землей, на земле и под нею. Связывает людей с богом и между собой. Есть у православной церкви и другая заповедь, изреченная сыном божьим. Именно: «Вы сделали это одному из братьев моих меньших, то значит сделали мне».
— Не понял я тебя, отец Андрей.
— Так слушай. В сей юдоли печали, кишащей бесами, человек может прожить до конца отмеренный ему при рождении срок жизни, только если не прогневит всевышнего на небесах и власть имущих на земле.