— Я тоже жду письма, — неожиданно сказала она.
Левашов засмеялся.
— Ты груб, — обиделась жена. — И невоспитан.
— Прости, — сказал Левашов. — Так от кого ты ждешь письма?
— От врача из-под Киева. Говорят, он творит чудеса с полиартритом.
— Очень интересно. Это кто же говорит? — Левашов вздохнул, взгляд оставался отсутствующим. — Еще одна из твоих знаменитостей, которая лечит гипнозом дистрофию, колиты, импотенцию?
— Напрасно ты обижаешь уважаемых и заслуженных людей. — Глаза жены влажно блеснули, она давала понять, что готова заплакать.
— Ну вот…
При всех своих завихрениях она была добра и отзывчива. Про таких говорят, что у них слезы очень близко. Жена легко обижалась, начинала моргать, и слезы появлялись так просто и необъяснимо, что это всякий раз вызывало у Левашова умиление, схожее с восторгом. Он любил жену какой-то странной, опекающей любовью, как может любить отец свою дочь. Он считал ее далеким от жизни человеком. Считал, что ее непосредственность граничит с глупостью. В сущности, он мало знал свою жену, и его удивляло ее очевидное умение нравиться гостям, знакомым. Видимо, осведомленность жены во всевозможных медицинских нововеяниях производила впечатление, и она всегда имела больше слушателей, нежели сам Владимир Арсеньевич Левашов, умный и просвещенный человек. Как казалось Левашову, незнание жизни, отстраненность от ее пороков, от недоброжелательности делали жену в ее суждениях крайне свободной. Любой человеческий поступок она воспринимала в чистом виде и давала ему порой неожиданное и точное определение. Эта наивная мудрость жены раздражала Левашова. Жена не упорствовала, не настаивала на своем мнении, напротив, она обязательно говорила, что Левашов очень умный и, конечно, он прав, ей надо было оставить при себе свои бабьи суждения. Именно это сиротское послушание взвинчивало Левашова до крайности. Тем более что спустя недолгое время он убеждался в правоте жены.
Сейчас он усадил жену рядом и открыл конверт. «Уважаемый Владимир Арсеньевич! Моя жена, Лидия Васильевна Метельникова, и я имеем честь пригласить Вас на банкет по случаю моего 50-летия. Банкет состоится…» Дальше указывались адрес и время. На обратной стороне перечислялись номера маршрутов городского транспорта. В конце карточки чернилами было приписано: «Ждем вас». Левашов упрямо втянул воздух, аккуратно вложил приглашение в конверт и отдал жене. Он был взволнован. Требовалось время, чтобы унять это волнение.
Отношения между Левашовым и Метельниковым имели свою предысторию. Не вдаваясь в подробности, уместно сказать так: двенадцать лет назад Метельников убрал Левашова из объединения. Конфликт можно истолковать проще: Левашов стал жертвой собственного характера. Ничего сверхневероятного не произошло. Пятнадцать лет назад оба оказались претендентами на одно и то же место. Они были приглашены в один и тот же день к руководству и лишь волей случая не столкнулись в приемной министра. Их опекали разные должностные лица, и назначенного часа каждый ожидал в лагере единомышленников на своем этаже. В тот день они даже пообедали вместе в министерской столовой, испытывая явное расположение друг к другу. Неспешно уничтожая комплексный министерский обед, они по-свойски иронизировали насчет министерских порядков, суеверно сохраняя в тайне истинную причину сегодняшнего своего присутствия в ведомственных стенах.