Левашов выступал первым, был, как всегда, задирист и бескомпромиссен. Он предложил исключить очередность. Реконструкцию проводить форсированно, рывком, сразу на всех площадях, но не сейчас, а спустя три года, в течение которых возвести несколько новых корпусов. (Проект почти готов, идея обсуждалась с прежним руководством), причем строительство новых цехов вести одновременно. Подрядчик заинтересован в объемах, надо только помочь людьми. «У нас появится возможность маневра, — вещал Левашов. — Новые цеха станут базовыми, ничего устаревшего: просторные помещения, новейшее оборудование, автоматические системы управления. Избавимся, наконец, от тесноты. К этому времени будет готов проект реконструкции старых площадей». В предложениях Левашова был достаточный изъян, но он обладал удивительной способностью заговорить оппонента, подавить его волю. Левашов настаивал, чтобы все эти шесть лет план выпуска продукции оставался без изменения. Через пять-шесть лет, успокаивал Левашов, мы вернем задолженность. Кстати, полагал он, фронтальная реконструкция позволит избавиться от кадрового балласта. Причина уважительная — временное сокращение производства.
Ему возразили: мы обязаны их трудоустроить.
Обязаны, легко согласился он. Предложим конвейер, литейный, ремонтные бригады — они сами откажутся. Балласт везде балласт.
А как же с фондоотдачей? Это был главный вопрос, вызывавший недоумение. Производство расширено, а план по номенклатуре остается прежним? Так не бывает.
«Должно быть! — взрывался Левашов. — Мы вернем, вернем задолженность. У нас есть коллеги, они выпускают аналогичную продукцию. Временное перераспределение, только и всего. Надо договориться. К тому времени, когда будет закончена реконструкция, мы запустим несколько новых моделей. Мы расплатимся не одряхлевшим старьем, которое не покупает даже Африка, не прошлогодним снегом, мы расплатимся золотом. Через год у нас будут готовы опытные образцы. У меня все». — И довольный собой Левашов победно улыбнулся. Он умел говорить страстно, люди попадали под гипноз его слов.
Метельников не боялся риска. Напротив, он считал, что настоящая хозяйственная стратегия без риска немыслима. Он хотел одного — осознать степень риска. Но времени для этого не оставалось. Это запутывало ситуацию и вынуждало Метельникова принимать решение немедленно. Метельников предложил другой вариант. Реконструкцию проводить в три этапа. Одновременно наладить в объединений выпуск непрофильной продукции из группы товаров народного потребления, Объединение большое, межзаводская кооперация — дело реальное. Такой продукцией могут стать стиральные машины или холодильники с увеличенной морозильной камерой. Освоение новой продукции, помимо прочих выгод, позволит удержать квалифицированные кадры. Обеспечить выполнение плана в денежном выражении. Наш козырь — компенсация в виде ширпотреба. Значит, не будет и большой задолженности. Легко рассуждать — летаешь долги через пять лет! Под расширенное производство, к тому же производство реконструированное, и план будет соответствующий. Еще плана не знаем, а уже говорим о перевыполнении. Несерьезно.
Оба предложения были правомерны. В тот момент дело решала не инженерная целесообразность того или иного варианта, а личные симпатии к авторам идей.
Левашов был свой, ему верили больше. Вариант Левашова имел один бесспорный плюс: реконструкция и новое строительство, проводимые форсированно в течение трех лет, позволяли оснастить заводы действительно современным оборудованием. Оно не успеет морально устареть. Поочередный процесс растянется на семь, а то и десять лет, тут не избежать и корректировки, и изменений проекта. Подойдет время третьей очереди, первая уже будет нуждаться в модернизации. Технический совет объединения поддержал вариант Левашова.
Метельников мог отклонить его, в конце концов последнее слово за генеральным директором. Но он этого не сделал. Сказать, что он побоялся, означало бы крайне упростить ситуацию. Опасения были, конечно, но они имели иную природу: инженеру Метельникову идея Левашова была и понятна и близка по сути, но директорское чутье, навык хозяйствования… Пусть прежний завод был средним по масштабам, но на этом заводе он директорствовал не один год. Согласование, утверждение, директивные указания — сегодня одно, завтра другое. Инициатива наказуема. Ты подал идею, ты ее и пробивай. По лестницам, по коридорам, по кабинетам. Надо настаивать, надо добиваться, надо убеждать — все эти глаголы требовали поименной конкретизации: кто именно будет добиваться, настаивать, убеждать. Судя по всему, не Левашов. Он так и сказал: «Высокое начальство недолюбливает визиты вторых лиц. Уровень не тот». Значит, Метельников я никто другой. А какие гарантии, что Метельникова, нового человека, там встретят с распростертыми руками? Кто он такой? Идея, о которой он заявится туда, ни в какие времена не была популярной — не увеличивать план в течение пяти лет. И это при миллионных капиталовложениях. Его попросту сочтут идиотом. Не станет же он объяснять, что мнения разделились и вверх взяла точка зрения Левашова. Кого это интересует?