Помост, словно большая лестница, покрытая багровым сукном, окружал кафедру. Когда Литтлджоны со своей домовладелицей, мисс Стейлибридж, и миссис Хауорт появились в церкви, хор занимал места на красных ступенях. Скромные сопрано, которым пришлось взбираться на самый верх, старались держаться с достоинством, их более ветреные подруги смело показывали ножки и белье. Хор усилили певчими из другой церкви. На двух передних скамьях настраивали инструменты оркестранты. Публика шуршала программками, а самые тонкие знатоки нарочито листали страницы оратории, готовясь следить за действием от первой и до последней ноты.
Четыре солиста взошли на первую ступень красной лестницы и уселись на венские стулья. Мистер Готобед встал, прочитал короткую молитву, затем передал бразды правления хормейстеру.
Хормейстер, дородный мужчина в годах, с обширной лысиной, обрамленной седыми кудряшками, поднялся на возвышение. Он был в старомодном фраке и держал в руке солидную дирижерскую палочку из черного дерева, отделанную серебром, – подарок от хора в знак признательности за долгую службу. Хормейстер раскрыл партитуру, сосредоточенно вгляделся в нее и снова закрыл, показывая, что знает ораторию от начала до самого конца, затем постучал палочкой по шаткому пюпитру. Любительский оркестр составляли музыканты со всей округи. Многие из них, истинные энтузиасты, неделями ходили на репетиции пешком через весь город в любую погоду. Струнные преобладали, а деревянных духовых инструментов явно недоставало, но дирижер знал свое дело и держал оркестрантов в строгости, поскольку играли они слаженно.
Зазвучала чудесная увертюра, и Литтлджон будто перенесся из полного незнакомцев зала в маленькую церквушку своего детства. Он вновь увидел перед собой старые, знакомые лица певчих. Большинства уже давно не было в живых. Ему вспомнился доморощенный органист, который старался изо всех сил не отстать от хора, вечно пропускал ноты и яростно давил на педали. Солисты с неба звезд не хватали, но пели вполне прилично. Святочный Дух Прошлых Лет[5] встал неслышно за плечом у инспектора. Сольная партия тенора вслед за увертюрой вывела Литтлджона из задумчивости. На скамьях не осталось ни единого свободного места, на каменных стенах выступила влага, в церкви было жарко как в духовке. Суетливый церковный сторож открыл одну из дверей, ведущих из притвора на главную улицу, и звуки восхитительной арии вырвались на свободу, поплыли над поросшими вереском холмами в темноту еще не окончившейся рождественской ночи. «Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся», – прокатилось дерзкое эхо среди тихих гребней и долин неспящих Пеннинских гор. Литтлджон вспомнил былые дни в Манчестере, когда вышел из полицейского участка в городской ратуше и проскользнул в Зал свободной торговли, чтобы послушать, как эти же арии исполняют Фрэнк Маллингз и Норман Аллин в сопровождении оркестра Халле. Дирижировал ораторией в тот день Хамилтон Харти. Литтлджону еще не сообщили новость, что этой зимой свирепые варвары при налете на Манчестер обратили в пепел место его счастливых воспоминаний.
Хор громогласно ревел: «И явится слава Господня». Хауорт прекрасно справлялся со своей ролью и мощно «потрясал море и сушу». Его густой звучный голос разносился по церкви, к восторгу как законопослушных прихожан, так и нескольких нарушителей закона. На улице перед дверями церкви останавливались прохожие. «Вроде бы это Фрэнк Хауорт», – сказал кто-то. Грузная, простоватая женщина, сидевшая позади Литтлджона, произнесла театральным шепотом: «Да, но поет он дивно». Эта короткая фраза довольно точно передала общее впечатление.
В полицейском участке Хаттеруорта зазвонил телефон. Ответил инспектор Росс, крайне недовольный тем, что приходится нести дежурство, когда его шеф поет. Он как раз задавался вопросом: может, не просто пройти мимо церкви, а заглянуть внутрь при исполнении служебных обязанностей? Надо же выяснить, как дела.
– Да, – раздраженно буркнул он в трубку.
На другом конце провода заговорили, и выражение лица инспектора изменилось. В его глазах мелькнул интерес.
– Правильно. Ждите. Ничего не трогайте, пока я не приеду. Инок Сайкс? Откуда вы знаете? Кольцо на пальце с его инициалами? Ладно. Мы скоро будем.