— До скорой встречи, Золтан!
Краснолюд едва успел договорить «до скорого», как бард послал отчаянно сопротивляющегося мерина в галоп.
***
«Как странно, — думалось поэту, пока он мерно покачивался в седле, положив ножны поперёк седла и прижав их ладонью. Геральт так тоже иногда делал, если примечал на горизонте что-то подозрительное, только вот он держал меч за рукоять, чтобы молниеносно среагировать, случись что неприятное. — Как странно всё сложилось».
Конному, конечно, лучше, чем пешему, однако в течение всех их совместных с ведьмаком путешествий, и особенно во время последнего, бард не упускал случая пожаловаться на одеревеневшую в седле задницу. Белый волк делал вид, что не слышит. Но почему-то всегда в ближайшее время они уже останавливались на стоянку. Сейчас де Леттенхофф, хотя и чувствовал одну большую мозоль всё в том же месте, остановки делал только при попытках своего коня симулировать смерть от усталости. Два дня назад он был в одной деревушке, где поинтересовался, нет ли заказов. На него внимательно посмотрели, оценивая, но потом всё-таки поведали, что недавно тут был один ведьмак, и работы больше нет.
Лютик выпытал, куда направился этот ведьмак, приободрился, когда узнал, что уехал тот на север, но тут кто-то проговорился, что было это месяца три назад, если не больше. Разъезжать по всем королевствам в поиске неизвестного ведьмака — занятие очевидно неблагодарное. Проще найти иголку в стоге сена.
Стоило, наверное, всё-таки послушать краснолюда.
Мальчишка, получив медную монетку, скорчил недовольную рожицу, и бард уже привычно натянул самое суровое выражение на лицо, выразительно устроив правую руку на бедре. Геральт бы сделал также. Когда пацан опустил глаза и наткнулся взглядом на меч, то предпочёл всё-таки заняться заметно погрустневшим за две недели пути мерином. Лютик, забрав из конюшни седельные сумки вместе с лютней, к которой уже давно не прикасался, направился в общий зал.
Наверху его ждала не самая отвратительная комната, но он решил подняться туда позднее, а пока просто занять место за столом в углу. Так бы поступил ведьмак. Пока он ужинал, то внимательно слушал, о чём переговариваются посетители. Когда понял, что ничего интересного не говорят, то расплатился и ушёл спать.
Хозяина о новостях он расспросил поутру, но тот тоже не в состоянии поведать ничего актуального для де Леттенхофа. Помедлив, трубадур поинтересовался, как давно были ведьмаки в этих краях. Подозрительный взгляд впился в слишком холёное для представителя этой профессии лицо.
— Я ищу кого-нибудь из своих, — коротко хмыкнув, виконт кивнул мужчине на прощание и взлетел в седло. — Впрочем, сам найду.
***
Прошёл ровно месяц с того момента, как он покинул Новиград. И ему однозначно не везло, раз никто из встреченных и расспрошенных им людей никак не продвинул его к конечной цели. Лютику, наверное, стоило бы отчаяться и повернуть домой. Но виконт прекрасно понимал, что этого не сделает. Наверное, целью путешествия, как бы ни было это парадоксально, было всё-таки само путешествие.
Вечером, расположившись около костра, поэт, успевший приобрести привычку подолгу вертеть в пальцах ведьмачий медальон, расхаживал в освещённом пятне, во-первых, разгоняя застоявшуюся кровь, а, во-вторых, мысленно подсчитывая количество слогов в будущей песне. Белый волк неоднократно видел его вот таким — бормочущим что-то, спрашивающим то и дело рифму к какому-нибудь слову, а потом подбиравшим музыку под слова. Он всегда так делал — сначала стихи, а потом уже музыка. Может, поэтому даже суровому и вечно хмурому ведьмаку тоже нравилось их слушать?..
В огненной пляске искр, что взвивались над костром, есть нечто поистине завораживающее. Что-то манящее и магическое. Лютик вырвал страницу из записной книги, смял и кинул в костёр. Эти наброски явно неудачны. Когда слишком долго в чём-то не практикуешься — обязательно теряешь навык.
Завтра будет целый день, чтобы практиковаться в поэзии, решил бард и всё-таки убрал свои записи, лёг. Заснуть, однако, получилось не сразу. Он смотрел на звёздное небо ещё долго. Геральту бы оно точно понравилось.
***
— Пора просыпаться.
Веки такие тяжёлые, что, наверное, всё-таки не пора. Мир вокруг начал медленно обретать пространство, наполняться шелестом и поскрипыванием дерева. Как бы сильно не хотелось остаться и дальше в небытии, но он всё-таки открыл глаза. Пришлось моргнуть пару раз, чтобы сфокусироваться на лице склонившейся над ним женщины. Её волосы щекотали кожу. Пахло от нее травами и кровью.
— В который раз уже мы встречаемся.
Он открыл рот, чтобы ответить, и это простое движение отдалось болью. Поднял руку, коснулся подбородка. Пальцы наткнулись на жёсткую щетину, скользнули до шеи и коснулись чего-то мягкого. Бинты, — родился в голове образ слова откуда-то из прошлой жизни. Женщина куда-то исчезла, потом подняла его голову и помогла попить. Кажется, не было ещё воды вкуснее на его памяти.
— Не говори, — прервала женщина, прижала палец к его губам. — Поспи ещё.
Он провалился в бездну так резко, словно это был знак сомн. Вот только проснулся совершенно точно не так быстро, как после него. На этот раз женщины нигде не было, и в помещении темно. Сел, новый приступ боли прошил внутренности. От груди и до пояса — пальцы везде наткнулись на бинты.
Женщина появилась из темноты и устроила на его коленях меч. «Глупо, как глупо. Что я сделаю этой железкой, если даже сидеть на постели — невыносимо больно?» Однако, всё же коснулся рукояти, оплёл её пальцами.
— Я не смогу постоянно спасать тебя, — прозвучало укоризненно.
— Ты и не должна, — произносить слова было тоже тяжело. Да и дышать трудно, так что он сделал паузу. — Я не просил.
— Тебе ещё многое предстоит, Геральт. Да и от Предназначения не сбежишь.
Ведьмаку захотелось огрызнуться, что его Предназначение скачет по чужим койкам и всё играет серенады то одной, то другой, так что, в сущности, какая разница? Он молчит. Однако достаточно выражения лица собеседника, чтобы женщина покачала головой:
— Не сбежишь, Геральт. Как за весной приходит лето, как за отцом — сын, так и за тобой по пятам следует судьба.
Белый волк зажмурился и лёг обратно на постель. Снова — провал, темнота и ничто. Когда он вновь открыл глаза, то решил подняться. Удивительно, что сил ему хватило. Удивительно и то, что за порогом пустого и как будто необитаемого дома обнаружилась хорошо протоптанная тропинка. Геральт никуда не торопился, не думал ни о чём, просто механически переставлял ноги, пока не расслышал впереди до боли знакомые ему звуки.
Лютня и неразборчивое издалека пение. Запах костра. Над головой — плотная сень леса. Ведьмак всё равно не решился двигаться быстрее.
Звук стал громче и чище. Деревья расступились перед ним, открывая невероятную картину. Бездонное небо с миллионами звезд. Небольшой костёр. Знакомая спина.
— Cáerme, — против его воли совалось с губ.
Лютик обернулся.
========== Часть 6. Бонусная ==========
Комментарий к Часть 6. Бонусная
Изначально работа подразумевала открытый финал и он меня устраивает. Концептуально часть ничего важного в сюжет не добавляет и отличается повышенным плюшевым флаффом. Я предупредил.
Иногда всё в жизни складывается так, что иначе, чем судьбой и назвать никак такое стечение обстоятельств не получится. Но Лютик — человек отягощённый образованием и неоценимым жизненным опытом — упорно отказывается в это верить. Геральт молчит и терпит, пока де Леттенхоф продолжает упорно разглагольствовать на тему того, что некоторые из присутствующих уж очень старательно подыскивают факты, с помощью деструктивной логики их связывают и на выходе получают удивительную по невозможности теорию. Бард тараторит, затыкаясь только по причине редкой нехватки воздуха. Ведьмак ничего не говорит о том, что в каждом виконтовском слове прекрасно чувствует наигранность. Только позволяет себе усмехнуться в чужое плечо, пока де Леттенхоф отчитывает его за излишнюю доверчивость слишком ровным голосом, да ещё периодически просит — не слишком убедительно — не пыхтеть ему в ухо.