Беспартийность рабочих клубов была весьма относительной. Усилия некоторых интеллигентов, направленные на устранение идеологической односторонности в содержании лекций, редко приводили к успеху. О своих неудачных попытках такого рода сообщала работавшая в одном из клубов курсистка, для этого она приглашала в клуб не только «друзей», но и «друго-врагов»{583}. «Чистое культурничество» почти нигде не прививалось.
В киевском «Клубе трудящихся лиц» правление, чтобы не дать властям повод закрыть клуб, запретило вести в его стенах социалистическую агитацию и распространять нелегальную литературу. Но этому воспротивились рядовые участники клуба, и правлению пришлось отменить свое решение: «Раз член общества не может говорить о социализме, то зачем общество? В карты играть?» Согласно полицейским данным, «помещение клуба было украшено эмблемами революции и социализма», большинство членов «высказывает открыто свои противоправительственные взгляды»{584}.
Можно усомниться в том, что все это делалось так уж «открыто», вероятно, осведомитель преувеличивал, желая выслужиться. Но по существу в таком духе настраивала участников рабочих клубов социал-демократическая пресса, которую в клубах читали и обсуждали. Со страниц и легальных изданий читателей убеждали в том, что «культурничество недостойно сознательных рабочих». Необходимо, писала легальная газета сторонников Ленина «Правда», не только удовлетворять эстетические потребности, чтобы «стать из неотесанных более отесанными», но стремиться получить ответы на насущные вопросы и понять, как достичь «коренных целей»{585}.
Один из членов кружка в Лиговском народном доме недвусмысленно выразил свое неприятие «буржуазного» образа жизни стихами:
Стихотворение было отзвуком столкновений среди учащихся по поводу «академического направления» учащихся старшей группы, считавших себя «умственной аристократией». Поэтому раздражение автора наравне с «кутежами» и «воспитанностью с виду» вызывал «диплом». Имелось в виду стремление продолжить образование, чтобы получить «чистую» профессию (учителя, агронома) и тем самым изменить свое положение в обществе. Известно, что к этому стремились многие рабочие, посещавшие общеобразовательные школы и курсы. Выбор такой жизненной цели осуждался «продвинутыми» рабочими-активистами как «измена рабочему делу»: «Коль рабочий — оставайся им!» — категорически и назидательно заключал это стихотворение его автор.
Вероятно, осуждаемые «изменники» встречались и в рабочих клубах. Можно с достаточным основанием отнести к этой части «рабочей интеллигенции» то, что впоследствии говорил меньшевик Ю. П. Денике об интеллигенции вообще в предвоенный период. Тогда, вспоминал Денике, под воздействием «непреодолимой и неотразимой привлекательности, исходившей от богатой и многообразной культурной жизни», участники в прошлом революционного подполья «все более и более склонялись к мыслям о необходимости получения серьезного образования, а в конечном счете к выходу на стезю профессиональной культуры, к заботам о нормальной жизни»{587}.
Наконец, под влиянием тех же импульсов часть «интеллигентных рабочих» поддавалась вербовочным усилиям деятелей политической полиции и соглашалась на двойную игру в качестве «провокаторов». До февраля 1917 г. многое было еще скрыто, преобладала идеализация «рабочей интеллигенции», но невозможно было и тогда не заметить, что среди разоблаченных или подозреваемых нет «безграмотных, невежественных» рабочих, это обычно «пролетарские сливки». Наряду с «классовой ассимиляцией», это объясняли также пропагандой революционерами принципа «все дозволено», «отрицанием всего святого»{588}.
Разумеется, лекции в рабочих клубах, народных домах и даже в аудиториях народных университетов удовлетворить культурные запросы «рабочей интеллигенции» полностью и дать «серьезное» образование не могли. Тематика лекций в клубах, в силу указанных сложностей, но и в соответствии с пожеланиями слушателей, не отличалась систематичностью. Проводить циклы лекций на определенную тему удавалось редко, организаторы лекций (докладов, рефератов) стремились прежде всего уловить злобу дня. В 1910 г. председатель правления одного из московских рабочих клубов И. А. Пильщиков пригласил выступить в клубе с лекцией об охране женского и детского труда в фабричной промышленности России Николая Дружинина, будущего академика. Лекция Дружинина, в прошлом социал-демократа, была основана на его дипломной работе в Московском университете и пользовалась спросом, Дружинин ранее прочитал ее в Музее содействия труду, в Обществе фабричных врачей{589}.