Кадетские клубы. Большие надежды возлагали на свои клубы кадеты. У либералов до 1905 г. имелась организация — предшественница партийного клуба, в этом качестве отчасти сходная с Русским собранием у консерваторов, но незарегистрированная, — кружок «Беседа» в Москве. Кружок образовался в 1899 г. и объединил до 54 оппозиционно настроенных земских деятелей. К истории «Беседы» и к ее особенностям мемуаристы и историки обращались неоднократно, спор идет до сих пор о том, видеть в «Беседе» адаптированную к «внешним» условиям первых лет XX столетия политическую организацию, обладавшую известной целостностью, хотя и идеологически неоднородную, или же это всего лишь этап на пути к образованию кадетской партии{647}. Не вдаваясь в детали спора, в контексте нашей темы достаточно пояснить, почему можно считать «Беседу» политическим протоклубом. Примерно так оценивали «Беседу» и некоторые ее члены, а из историков американский исследователь Т. Эммонс.
По позднейшему критическому определению П. Н. Милюкова (полемичному по отношению к оценке «Беседы» ее секретарем В. А. Маклаковым), это был «секретный кружок дворянских пионеров московской оппозиции», «умеренно-либеральных московских старожилов», «предводителей дворянства и именитых москвичей»{648}. Сначала их оппозиционность не простиралась дальше вопросов местного самоуправления, земского и городского, земское начало традиционно противопоставлялось бюрократии. На состоявшемся 17 ноября 1899 г. первом заседании «Беседы» целью кружка было объявлено «пробуждение общественной деятельности, общественного мнения, столь в России слабого и искусственно подавленного, чтобы оно было более авторитетным для Петербурга».
Сделать общественное мнение более авторитетным для правительства предполагалось, в частности, устраняя из обсуждения любые намеки на изменение основ государственного устройства. На памяти «собеседников» была резкая реакция свыше на такого рода попытки земств, в том числе на адрес тверского земства в связи с вступлением на престол Николая II. Тогда составителю адреса Ф. И. Родичеву запретили впредь заниматься земской деятельностью и исключили его из губернской депутации, прибывшей на прием в Зимнем дворце, где новый император произнес перед депутациями свою знаменитую речь о «бессмысленных мечтаниях»{649}.
Таким образом, несмотря на отличный от Русского собрания состав, члены «Беседы» также были озабочены тем, чтобы, пробуждая и представляя общественное мнение, довести его до правительства в приемлемой для него форме. Только в январе 1902 г. Петр Долгоруков предложил внести в программу бесед политические вопросы. Общей поддержки предложение не нашло, умеренные кружковцы типа М. А. Стаховича считали, что «Беседа» должна оставаться «клубом в хорошем смысле этого слова», по-видимому, желая подчеркнуть разномыслие «собеседников». Стахович высказал взгляд, в чем-то близкий взгляду на клубы двадцатилетней давности: «клубам нет дела до убеждений». В данном случае имелось в виду, что различие убеждений не должно мешать общению.
Действительно, в «Беседу» входили деятели, в дальнейшем вступившие в разные и даже далекие друг от друга политические образования. Это были не только будущие кадеты и октябристы, но и правые. Их отношения базировались на компромиссе, но все же еще до 1905 г. в «Беседе» успели выявиться различия между сторонниками укрепления самодержавия в соответствии с провозглашенной при организации кружка целью (таким был неославянофил П. С. Шереметев, переставший посещать собрания кружка после ноября 1903 г.) и сторонниками конституции, сознающими несовместимость свободы с самодержавием{650}. Для политических условий рубежа двух веков и для однородного социально состава участников «Беседы» это, возможно, была оптимальная форма организации, нечто среднее между кружком и клубом, на что и указывало ее название. Но с изменением «внешних» условий кружок не мог трансформироваться, подобно «Русскому собранию», в массовую партию{651}. Естественно, что либералы воспринимали теперь «Беседу» как пройденный этап, а некоторые с оттенком презрения.