В решении этой задачи клуб, как и ВНС в целом, преуспел не больше, чем ранее Клуб правых и умеренных, в котором тон задавали крайние правые. Обычно указывают несколько обстоятельств, объясняющих его неудачу. Одной из них явилась оппозиция по отношению к новому клубу в рядах октябристов, опасавшихся быть оттесненными новой партией. При этом, как отмечает исследователь истории ВМС С. М. Санькова, обе партии практически действовали главным образом в Таврическом дворце, а собрания и лекции националистов привлекали преимущественно «фешенебельную публику».
Правда, А. И. Гучков и М. В. Родзянко согласились войти в число учредителей клуба, и на церемонии его открытия присутствовало, наряду с националистами, почти столько же октябристов{735}. Но уже тот факт, что одним из создателей клуба был депутат Государственной думы Крупенский, хотя и считавшийся умеренно правым, вызывал по крайней мере у части октябристов настороженность. Н. А. Хомяков осуждал дружбу с Крупенским Гучкова (между прочим Гучков, нередко прибегавший к дуэлям в политических целях, дважды предлагал Крупенскому быть своим секундантом, от чего тот, в прошлом офицер, не отказывался). Связь октябристов с националистами была, по мнению Хомякова, не естественной, а вынужденной и опасной{736}. В 1910 г. Крупенского избрали в Совет Всероссийского национального союза, но уже в 1911 г. он возглавил в Думе самостоятельную фракцию «независимых националистов».
Заведомо чужд был Крупенский всем кадетам. Милюков и на склоне лет не мог забыть, как в Думе этот, по его выражению, «комический клоун» устраивал вместе с Марковым 2-м и Пуришкевичем обструкции кадетам: перед их выступлениями он пускал по скамьям правых и националистов записку «Разговаривайте», после чего в зале поднимался шум{737}. Естественно, на партию Милюкова националисты не рассчитывали, скорее они согласились бы на тактический альянс с крайними правыми, но и те не откликнулись — ни в момент создания клуба, ни позже. Для крайних правых Крупенский был «октябристским подголоском».
П. Н. Крупенский. Начало 1900-х гг.
Клубы той же политической окраски, что клуб петербургских националистов, имелись в провинции, предполагалось, что они вольются во Всероссийский национальный союз в качестве местных его организаций, но сохранят свою автономию. Однако произошло это не со всеми клубами. Раньше других приобрел известность действовавший с апреля 1908 г., то есть еще до образования ВНС, Киевский клуб русских националистов, объединивший свыше 700 человек. Его основателем был А. И. Савенко. Появилось еще несколько таких клубов: Московский клуб русских националистов, Рижский русский клуб и организованный летом 1911 г. бывшим черносотенцем, а затем октябристом В. А. Берновым в Воронеже национальный клуб, в котором состояло до 500 человек.
Уже в 1912 г. Бернов вышел из клуба и одновременно из местного отдела ВНС, объяснив свои действия в письме председателю ВНС П. Н. Балашову интригами лично против него, Бернова, и тем, что в клуб якобы проникли под видом националистов кадеты, а он-де своим выходом «их поставил в затруднительное положение и сразу открыл их гнусные ходы»{738}. В действительности этот шаг ослабил положение клуба, в 1912 г. в нем состояло лишь 200 членов. Бернов же в дальнейшем вошел в Союз Михаила Архангела, а в период войны — в Отечественный патриотический союз, пытавшийся пересмотреть главные постулаты черносотенства — недопущение равноправия евреев и принятия в правомонархические организации инородцев и иноверцев, что у преобладающей части членов этих организаций вызвало возмущение{739}.
31 января 1912 г. открылся Русский национальный клуб в Казани. Зал для открытия и для последующих клубных мероприятий предоставило Дворянское собрание. Провозглашенная заранее в печати идея создания клуба для объединения умеренных групп нашла положительный отклик как у местных правых организаций — отдела Союза русского народа и Царско-народного общества, так и у октябристов. Для привлечения сторонников были установлены более низкие, чем в других казанских клубах, членские взносы (в Петербурге на это не пошли, М. А. Меньшиков объяснял это тем, что «клуб — учреждение дорогое»). Впрочем, это не помогло, клуб объединял преимущественно цензовую публику. Об этом свидетельствует и состав правления: из 18 его членов было 2 дворянина (гофмейстер и депутат Думы), 2 гвардейских офицера, 1 офицер из дворян, 1 дворянин — редактор-издатель газеты, 4 профессора, 1 адвокат, 5 купцов и 1 чиновник{740}.