Голицын и Разумовский и после проигрыша продолжали поддерживать между собой дружеские связи. Но дворянство было шокировано, и не столько фактом проигрыша в карты живого человека, сколько последовавшим за этим разводом и вторым браком. Против брака были родственники как Разумовского, так и Голицына. Лишь когда Александр I, приехавший в 1809 г. в Москву, на балу у московского главнокомандующего фельдмаршала И. В. Гудовича громко назвал бывшую княгиню графиней, пригласив ее на полонез, общество вынуждено было смириться со свершившимся…{66} После смерти в 1818 г. графа Разумовского графиня уехала в Париж; вернувшись в Россию, она поселилась в Петербурге, где дожила до 93 лет. Мотовством не уступала первому мужу, на которого когда-то, до развода, жаловалась Александру I. Любила всю жизнь наряжаться, не считаясь с возрастом, постоянно была обременена долгами, но всегда умела найти выход, пользуясь связями при дворе, и продолжала поддерживать блеск своего салона. Современники считали ее «весьма изворотливой барыней»{67}.
Между тем, пока графиня пребывала в Париже и в Петербурге, московский ее дом пустовал, и, видимо поэтому, а также учитывая размеры и местоположение дома, летом 1829 г. он был выбран для «приличного приема и угощения» остановившегося в Москве по пути в Петербург персидского посла принца Хозрев-Мирзы. В Петербурге принц должен был выполнить деликатную дипломатическую миссию: выразить императору Николаю I сожаление по поводу убийства в Тегеране фанатичной толпой русского посла А. С. Грибоедова.
В Москве образовали ежедневно собиравшийся «Персидский комитет» во главе с генерал-губернатором Д. В. Голицыным. «С завтрашнего дня станем уже устраивать дом Разумовского. 150 нагоним работников. Я полагаю, что не нужно царское великолепие. Всё дом этот покажется принцу дворцом в сравнении с тем, что [он] видал на дороге и даже у себя», — писал 28 июня не без самодовольства брату Константину в Петербург А. Я. Булгаков, служивший тогда в московском архиве Министерства иностранных дел и входивший в «Персидский комитет». 1 июля он сообщал в другом письме: «Дом Разумовского кипит». Принц был удовлетворен тем, как его встречали, в том числе и предоставленной в его распоряжение московской резиденцией{68}.
Скорее всего, это событие, всколыхнувшее Москву, как раз и привлекло внимание членов Английского клуба к снова опустевшему дворцу, наряду с соображениями выгоды (графиня соглашалась на меньшую плату — 9 тыс. руб. вместо 11,5). И когда старшины поставили на обсуждение вопрос, нанимать ли и дальше дом Муравьева или переехать в дом графини Разумовской, большинство проголосовало за переезд.
По свидетельству англичанина Кольвилля Фрэнкленда, замечательным помещением на Тверской Английский клуб был обязан предприимчивости одного из старшин клуба графа Сергея Павловича Потемкина. Именно по его указаниям дворец был отделан с большим вкусом в стиле ампир. О роли Потемкина Фрэнкленд узнал от А. С. Пушкина, представившего любознательного английского путешественника Потемкину при посещении клуба. Семейство Потемкиных было Пушкину хорошо знакомо. На состоявшейся незадолго до этого, 18 февраля 1831 г., свадьбе поэта жена Потемкина Елизавета Петровна (сестра декабриста Сергея Трубецкого) была посаженной матерью со стороны жениха вместе с посаженным отцом П. А. Вяземским. Известен шутливый экспромт, который Пушкин сочинил еще раньше, в 1828 г., не сразу разыскав по приезде в Москву дом Потемкиных: «Когда Потемкину в потемках / Я на Пречистенке найду, / То пусть с Булгариным в потомках / Меня поставят наряду».
Краткий очерк истории клуба, прилагавшийся в качестве введения к его уставу, называл, кроме Потемкина, еще двух старшин, которым поручили осуществить переделки здания (за счет домовладелицы) и создать новое внутреннее убранство (за счет клуба), — Г. А. Колокольцова и князя Я. Я. Грузинского. Договор о найме здания был заключен 24 июля 1830 г., и, следовательно, всю необходимую работу по его приспособлению к нуждам клуба провели до переезда, в течение девяти месяцев{69}. На «торжественное новоселье» откликнулся журнал «Молва». Он сообщил, что в «достопамятный день в летописях московского Английского клуба», 22 апреля, праздновалось его переселение «в прекрасный дом графини М. Г. Разумовской близ Тверских ворот; дом сей по обширности, роскошному убранству и расположению может почесться одним из лучших домов в Москве». Клуб был назван при этом «заслуженным ветераном наших общественных учреждений»{70}.