После устранения Февральской революцией всех формальных препятствий в создании общественных организаций, образовалось множество новых клубов, демократических по своему составу. Отчасти о многочисленности клубов можно судить по тому, что выступления артистов в клубах (а также на других площадках «на стороне», вне театров) стали для этой части интеллигенции средством выживания, так как «жить становилось все труднее… и именно с этого времени, — пишет очевидец, — в обиходную речь крепко вошло слово „халтура“». Среди возникших в 1917 г. клубов было немало и вполне традиционных, например, Артистический клуб в Петрограде на Морской, который, по словам того же очевидца, «как-то незаметно открылся и быстро окреп», очевидно, в первую очередь благодаря тому, что там имелись «вкусный буфет» и «довольно крупная игра в карты»{838}. Сохранялись в послефевральский период и старые ассоциации всех видов, в том числе и клубы.
В основном же вновь образовывались клубы рабочих и низших служащих. Нередко они создавались при профсоюзах и на крупных предприятиях. Образовался ряд студенческих клубов, также политических и находившихся под влиянием тех или иных социалистических партий. Общее число только рабочих и солдатских клубов в Петрограде достигло к августу 1917 г. шестидесяти.
Благодаря легализации всех партий, процесс этот, идущий снизу, был вместе с тем в большей степени, чем до революции, организованным. С призывом создавать политические рабочие и солдатские клубы выступил Исполком Петроградского Совета, поместивший уже 9 марта в «Известиях» статью «Рабочие клубы». С параллельным призывом обратилась 13 марта к читателям большевистская «Правда». Новые клубы рассматривались в этих статьях как преемники дореволюционных рабочих клубов и противопоставлялись клубам «буржуазным». Связь их с социалистическими партиями теперь можно было не скрывать и, более того, эта связь объявлялась необходимой{839}.
Преемственность понималась и в смысле сохранения в работе таких клубов культурно-просветительной составляющей как главной или одной из главных. Левый политический эмигрант А. В. Луначарский вспоминал, как, готовясь после падения монархии к возвращению на родину, начал «лихорадочно заниматься вопросами педагогики и школьного строительства на всех ступенях народного образования, а равно рабочими клубами…»{840}.
Участников элитарных клубов все это не могло радовать. Из воспоминаний А. И. Гучкова известно об еще одном послефевральском, но тайном клубе. Правда, клубом Гучков его не называл. Летом 1917 г., уже побывав министром в первом составе Временного правительства, он вошел в «комитет из представителей банков и страховых компаний», образовавшийся по инициативе Путилова. Участие Путилова и других петроградских деятелей его круга, а также знакомое название — Общество экономического возрождения России — позволяет предполагать, что это был тот же предфевральский клуб с теми же в основном участниками. В новой обстановке они использовали старую вывеску, камуфлировавшую иные, но снова политические цели (сам Гучков в клубе конца 1916 — начала 1917 гг. не участвовал, так как был поглощен тогда мыслью о несостоявшемся дворцовом перевороте).
Первоначальная цель участников клуба состояла в том, чтобы собрать средства в поддержку умеренных кандидатов на выборах в Учредительное собрание и для борьбы с влиянием социалистов на фронте. Но в итоге, вспоминал Гучков, «мы решили собранные нами крупные средства передать целиком в распоряжение генерала Корнилова для организации вооруженной борьбы против Совета рабочих и солдатских депутатов», что, по-видимому, и было сделано{841}.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Возникновение и развитие клубов в России явилось частью институциализации сферы досуга жителей городов, вначале по преимуществу меньшей их части — дворянства, верхнего слоя купечества и обосновавшихся в России иностранцев. Несмотря на ускорение в результате реформ 60-х — 70-х гг. XIX в. урбанизации, за полтора столетия этот процесс так и не охватил все городское культурное пространство, отставая от связанного с ней расширения круга потребностей городского населения. Некоторое увеличение числа и типов клубов, изменение их уставов в сторону большей доступности и бессословности не изменило их элитарного характера — при том, что появлялись новые элиты и изменяли свой облик старые.