Исследователи называют разное количество декабристов-масонов: 50 и больше. Некоторые из них сохраняли верность масонским идеалам (Н. А. Бестужев, М. С. Лунин, В. К. Кюхельбекер), другие (С. П. Трубецкой, П. И. Пестель, М. И. Муравьев-Апостол, А. Н. Муравьев) перестали участвовать в собраниях лож еще до официального их запрета. Для большей части членов декабристских организаций масонство к тому моменту, когда его запретили, было уже пройденным этапом их биографий, даже если они продолжали числиться членами лож. Среди последних был Николай Тургенев, между прочим сын близкого Новикову масона, позднее директора Московского университета Ивана Петровича Тургенева.
11 февраля 1818 г. Н. И. Тургенев сообщал брату Сергею, что, будучи в Симбирске, получил предложение вступить в местную масонскую ложу, но отказался, «видя, что масонство у нас процветать не может, сколь бы, впрочем, для меня приятно ни было соединить мысль родины с мыслью о масонстве. В здешних (петербургских ложах. — И. Р.) также не бываю, да они того, в теперешнем их церемониальном ничтожестве, и не стоят»{142}. «Мысль о масонстве» в данном контексте — это общечеловеческое содержание масонских идей, Тургенев мечтал соединить их с патриотическими стремлениями декабристов (в портрете «хромого Тургенева» из сожженной главы «Евгения Онегина» этот нюанс его мировоззрения поэтически не выражен, там сказано, что Тургенев преследовал свой идеал — освобождение крестьян, «одну Россию в мире видя»; эту неполноту характеристики нельзя, разумеется, поставить в упрек Пушкину, но известно, что самого Тургенева портрет не удовлетворил).
Современные историки определяют масонство как сплав, синтез духовных, религиозно-нравственных начал с началами организационно-ритуальными{143}. Что, собственно, отвергалось властью в пору расцвета русского масонства? Не совокупность масонских идей или норм как таковых, не обрядовая сторона сама по себе: то и другое не было неизменным и общим у всех систем масонства. Известно, что не защитили русское масонство и практические дела, например, исключительный размах благотворительной и издательской деятельности Новикова. Вся она была признана предосудительной, даже помощь голодающим. Из 25 814 напечатанных Новиковым книг 18 656 было сожжено{144}. Известно, что мистицизм Екатерине II был чужд, а ее старшему внуку — напротив, что не помешало ему в конце концов запретить масонство в пределах империи.
Главное, по мнению изучавших эту тему исследователей, заключалось в том, что масонство было слишком независимой силой. Казалось, что оно способно составить конкуренцию власти и церкви в духовном воздействии на общество. Масонство было опасно как организация, возможности которой определялись приматом морали и чувства долга, практическим характером философии{145}. Но и судьба любых других возникавших на добровольных началах общественных объединений, в том числе дворянских и купеческих клубов, зависела от того, находили ли самодержцы эти организации совместимыми с самодержавием. Не последнюю роль играли индивидуальные свойства каждого монарха.
Именно так получилось в царствование Павла I. «Поэт самодержавия» не доверял прежде всего аристократам, ввиду особенностей своей биографии и судьбы отца, убитого с согласия матери. Те или иные соображения, связанные с внутриполитической и внешнеполитической конъюнктурой, наложились на опасения за свою жизнь, постоянно жившие в его душе. На решение Павла I закрыть клубы, несомненно, в первую очередь повлияли известия о роли политических клубов в событиях Великой французской революции. П. И. Бартенев объяснял это решение разрывом с Англией в последние месяцы царствования Павла{146}. Однако, как уже говорилось, год закрытия клубов — 1797, отношения с Англией были тогда еще союзническими, Россия вместе с Англией участвовала в антифранцузской коалиции. С учетом сказанного можно согласиться с выводом А. И. Куприянова: любые начинания общественности вызывали у императора повышенную настороженность, отсюда его стремление поставить их под контроль или вовсе запретить, в этом главная причина закрытия клубов{147}. Как известно, Павел запретил употреблять и слово «общество».
Под впечатлением событий во Франции понятие «клуб» понималось все более расширительно. В 1799 г. император повелел уничтожить мещанские и цеховые собрания, «прежде называемые клубами», и впредь их нигде не заводить{148}. Годом раньше близкий Павлу I инспектор кавалерии генерал Линденер (обучавший, когда император был наследником, гатчинских солдат) приравнял собрания молодых офицеров Петербургского драгунского полка, который он инспектировал в Поречье Велижского уезда Смоленской губернии, к якобинскому клубу. «В якобинском сем клубе», сообщал он 16 июля 1798 г., офицеры «спокойную и сладколюбивую жизнь избрали, собираются у полкового командира, будучи в халатах и шлафарках (шлафроках, шлафорах? — И. Р.), и лежат на канапе с вольностию…», да еще позволяют себе выступать против повеления «носить запрещенное одеяние, как то фраки, жилеты, панталоны, полусапожки, связанные лентами бантом, куртку французскую по новоизмысленному французскому вкусу». В компаниях «без должности», то есть вне службы, они часто бывают «во всем черном, якобинском платье»{149}.