Другие клубы, даже не чуждаясь благотворительности, сторонились политики. Из старых московских клубов в основном утратил в пореформенный период сословные черты Дворянский клуб. Этот процесс, начавшийся еще во времена крепостного права, изменил облик клуба кардинально, так что в конце века уже нередко говорили — «так называемый Дворянский клуб». По наблюдениям, относящимся ко второй половине 80-х гг., там оставались еще «старички-генералы», но преобладала интеллигенция из дворян, живших трудовым заработком: врачи, артисты, учителя, люди свободных профессий и чиновники не в больших чинах.
В клубе их привлекала прекрасная библиотека и еще больше, как обычно, «зеленый стол», за которым возможна была игра и «по маленькой», и — после винта — азартная игра в банк, или, по определению участников игры, «походы на доходы». Посетители утверждали, что игра в Дворянском клубе велась чистая, шулеров не было, и если кто выигрывал, то благодаря «счастью и уменью». Те, кому было мало игры, удалялись после звонка (в 2 часа ночи) побеседовать якобы за пределы клуба, на широкую площадку лестницы, чтобы не платить положенный за позднее пребывание в клубе штраф; факт, который может служить между прочим еще одним показателем их не слишком высокого материального достатка{455}.
В провинции некоторые дворянские клубы, называясь по-прежнему, также отказались от сословного принципа. Бессословность декларировали вновь создаваемые клубы. Ядро открытого в 1864 г. Курского общественного собрания составили по обыкновению высшие чины губернской администрации. Но подконтрольные ей местные газеты с удовлетворением отмечали, что клуб «распространяет новый, лучший взгляд» на проблему сословности общественных организаций, в клуб вошли представители разных профессий и сословий{456}. Одесское Благородное собрание с 1862 г. принимало иностранцев и лиц «без различия звания», если они заслуживают того «по нравственным качествам и образованию». Часть членов Благородного собрания и Английского клуба перешла в открывшееся в 1889 г. Одесское коммерческое собрание, объединившее главным образом «людей, занимавших известное положение в обществе и обладавших известными средствами»{457}.
В Твери создание открытого 1 января 1879 г. «общественного собрания» мотивировали тем, что местное Благородное собрание «жило своими традициями, чуждыми городскому обществу». Правда, в Благородное собрание был уже открыт доступ и представителям торгово-промышленного класса и «некоторым другим лицам», но они «чувствовали себя там как бы гостями, а не равноправными членами». Клубные интересы, отмечал первый историк нового собрания, компенсировали «однообразную, небогатую содержанием общественную жизнь 80–90-х годов»{458}.
Тогда же снова перестал быть узкосословным Московский купеческий клуб. Потребовался ряд обращений к старшинам и властям членов-посетителей: деление членов клуба на две категории, заявляли они, неосновательно в эпоху, когда «различие сословий все более исчезает». Старшины действовали осторожно и затягивали решение вопроса, пока жалобщики не добились вмешательства властей. В 1879 г. клубу, наконец, вернули права, отнятые у него в 1859 г. Закревским. Устав, навязанный тогда клубу, новая московская администрация признала недействительным, ввиду неутверждения его в Петербурге. Клуб снова стал избирать действительными членами лиц «всех званий и состояний»{459}.
Преобладание в клубе элиты купечества при этом не было поколеблено, но в той настойчивости, с какой она стремилась преодолеть изолированность сословия на клубном уровне, выразилась тенденция, позже проявившаяся также и в других сферах общественной жизни, помимо досуга, например, в городских думах. П. А. Бурышкин справедливо заметил, что городовое положение позволяло московскому купечеству «целиком захватить думу», однако же «наоборот, было определенное желание провести в состав гласных представителей интеллигенции из числа лиц, не имевших ценза». Этот процесс «инфильтрации интеллигенции» обеспечивался лазейкой в городовом положении — разрешением избирать по доверенности от научных и благотворительных обществ, обладавших недвижимым имуществом{460}.