Бал, устраиваемый в лондонском особняке Лайэнов, оказался более роскошным, чем ожидала Лили. Особняк, построенный на развалинах средневекового замка и разросшийся за несколько веков, был залит светом и украшен бесчисленными букетами живых цветов. В убранстве поражало обилие хрусталя, шелка и золота.
Из бального зала слышались звуки музыки, которую исполнял большой оркестр. Едва Лили переступила порог дома, леди Лайэн взяла ее под свое крыло и познакомила со многими гостями: членами кабинета министров, оперными певцами, послами и их женами, важными представителями аристократии. Лили отчаялась запомнить все имена.
Улыбаясь и оживленно поддерживая светскую беседу, она потягивала пунш и наблюдала за Алексом в окружении джентльменов, среди которых был Росс. Они требовали, чтобы он рассудил какой-то спор.
— Мужчины!.. — сухо заметила Лили, обращаясь к леди Лайэн. — Уверена, что они спорят о том, как быстро дождевая капля скатится по оконному стеклу или сколько стаканов бренди выпьет тот или иной лорд, прежде чем свалится под стол.
— Да, — согласилась леди Лайэн. Ее глаза насмешливо блеснули. — Удивительно, на что способны некоторые ради того, чтобы выиграть пари!
Лили подавила смешок, понимая, что ее собеседница намекает на постыдный вечер в клубе Крейвена.
— То пари, — сказала она, тщетно стараясь сохранить достоинство, — было устроено вашим племянником, мэм. Надеюсь, я проживу достаточно долго, чтобы этот случай стерся из памяти окружающих.
— Когда доживешь до моих лет, то будешь поражать своих внуков рассказами об этом случае, — изрекла леди Лайэн. — А они будут восхищаться твоим бурным прошлым. Время помогло мне понять смысл старой поговорки: «Если бы молодость знала, если бы старость могла».
— Внуки… — с внезапной грустью в голосе пробормотала Лили.
— У тебя до внуков еще предостаточно времени, — успокоила ее леди Лайэн, не зная истинной причины ее тоски. — Долгие годы. Мне было тридцать пять, когда я забеременела Россом, сорок, когда родился последний ребенок, моя Виктория. У тебя все впереди, детка. Подозреваю, Александер будет очень умело засевать своим семенем твое плодородное чрево.
— Тетя Милдред, — смеясь, воскликнула Лили, — вы меня смущаете!
В этот момент к ним подошел слуга и обратился к Лили:
— Миледи, прошу прощения, но в передней вас спрашивает один господин. Он не назвался и утверждает, что явился сюда по вашему приглашению. Надеюсь, вы не откажетесь пойти туда и выяснить, кто он такой?
— Я никого не приглашала… — удивленно начала Лили и тут же замолчала, так как у нее в голове зародилось одно подозрение. — Нет, — прошептала она под озадаченным взглядом слуги.
— Миледи, нам выдворить его?
— Не надо, — выдавила из себя Лили и изобразила на лице улыбку, чувствуя внимательный взгляд леди Лайэн. — Полагаю, мне стоит пойти и раскрыть эту маленькую тайну. — Она твердо посмотрела на собеседницу и заставила себя беспечно пожать плечами. — Любопытство всегда было моим пороком.
— Оно сгубило кошку, — напомнила леди Лайэн.
Лили проследовала за слугой в переднюю с потолком, украшенным затейливой лепниной и причудливо расписанными розетками. В парадную дверь вливался поток гостей, которых почтительно приветствовали вышколенные лакеи леди Лайэн. Лили сразу различила в толпе неподвижного мужчину с темными волосами и, резко остановившись, в ужасе уставилась на него. Он улыбнулся ей и небрежно поклонился, при этом напыщенно взмахнув смуглой рукой.
— Вы можете поручиться за этого гостя? — осведомился слуга.
— Да, — хрипло проговорила Лили. — Это мой старый знакомый, итальянский аристократ. Граф Джузеппе Гавацци.
Слуга с сомнением оглядел Джузеппе. Хотя итальянец был одет в подобающий наряд — шелковые панталоны, роскошно расшитый сюртук, накрахмаленный белый галстук, — он все же оставался вульгарным. В сравнении с ним, подумала Лили, Дерек Крейвен изыскан, как принц крови.
Когда-то Джузеппе запросто вращался в высшем свете, будучи представителем знати. Судя по наглому выражению его лица, он и сейчас считал себя таковым. Его некогда очаровательная улыбка превратилась в льстивый оскал, красивые черты лица огрубели. Взгляд черных глаз утратил былую мягкость и стал оскорбительно алчным. Даже в дорогой одежде он сильно отличался от других гостей и походил на ворона среди лебедей.
— Хорошо, миледи, — проговорил слуга и ушел прочь. Джузеппе направился к застывшей Лили. Усмехнувшись, он с гордостью указал на себя рукой:
— Я напоминаю тебе о днях в Италии, а?
— Как ты мог? — дрожащим голосом прошептала Лили. — Убирайся отсюда!