Когда стих последний удар, дверь спальни распахнулась. Появился дворецкий. Кажется, его звали Бертон.
— Доброе утро, сэр, — невозмутимо сказал Бертон. — Полагаю, вы хорошо провели ночь?
Алекс бросил на него уничтожающий взгляд.
После ухода Лили он на долгие часы остался один, в полной тишине. Прежде все свободное время он посвящал делам, дабы отвлечься. Работал, ездил верхом, посещал светские приемы, пил, спал с женщинами — он пользовался всевозможными способами, чтобы убежать от своих мыслей. Лили же вынудила его встретиться лицом к лицу с тем, чего он больше всего боялся. Осмелев под покровом мрака, на него, как хищники, набросились воспоминания и принялись терзать его сердце.
Сначала у него в душе поднялась страшная сумятица чувств — гнев, страсть, сожаление, тоска. Никто никогда не узнает, что он пережил за эти часы уединения. И никому не нужно знать об этом. Важно то, что вскоре все чувства упорядочились и в голове прояснилось. Он никогда не встретит Каролину в образе другой женщины. Она навсегда осталась в прошлом. Довольно скорби, довольно призраков. Что же до Лили… Он много размышлял о том, как поступит с ней. Ближе к утру он погрузился в тяжелый, как темный бархат, сон.
Дворецкий подошел к кровати. В руке у него был ножичек.
— Вы позволите, сэр? — осведомился он, указав на веревки.
Алекс не верил своим глазам.
— О, конечно, — с иронией ответил он.
Дворецкий ловко перерезал тонкую витую веревку.
Первой была освобождена правая рука. Поморщившись от боли в онемевших мышцах, Алекс положил ее на грудь и принялся наблюдать за тем, как Бертон режет веревку на левой руке.
Алекс вынужден был признать, что Бертон очень колоритная личность. У него была весьма благообразная внешность: красивая, тщательно расчесанная борода, величавость в осанке, умный взгляд. И ко всему этому следует добавить безукоризненную почтительность.
Требовалась огромная выдержка, чтобы не превратить ситуацию в пошлый фарс, и Бертон освобождал пленника так же стоически, как если бы разливал чай или чистил шляпу.
Когда Бертон увидел покрытые ссадинами запястья Алекса, его брови дрогнули — наверное, это должно было выражать тревогу.
— Милорд, я принесу мазь для ваших рук.
— Нет! — рявкнул Алекс. — Вы сделали достаточно.
— Да, сэр.
Алекс со стоном сел и подвигал затекшими ногами.
— Где она?
— Если вы спрашиваете о мисс Лоусон, сэр, я не имею представления о ее местопребывании. Мне приказано напомнить вам, что мистер Генри находится в заведении мистера Крейвена.
— Если с ним что-то случилось, вы будете отвечать в той же степени, что и мисс Лоусон.
Выражение лица Бертона не изменилось.
— Да, сэр.
Алекс удивленно покачал головой:
— Если бы она попросила, вы бы помогли ей убить кого-нибудь, верно?
— Она никогда не просила об этом, сэр.
— И все же, — настаивал Алекс, — если бы попросила?
— Как моя хозяйка, мисс Лоусон имеет полное право рассчитывать на мою преданность. — Бертон почтительно посмотрел на Алекса. — Вам принести газету, милорд? Кофе? Чаю? На завтрак мы можем подать…
— Для начала прекратите вести себя так, будто это обычное дело… или это действительно не первый раз? Неужели в вашем доме вошло в обычай предлагать завтрак гостям, которые всю ночь провели привязанными за руки и за ноги к кровати?
Бертон задумался.
— Вы первый, лорд Рейфорд, — наконец, не скрывая своего нежелания рассказывать о частной жизни Лили, признался он.
— Проклятие, какая честь для меня! — Алекс осторожно потер то место на макушке, куда пришелся удар бутылкой, и обнаружил внушительную шишку. — Я приму порошки от головной боли. Начнем с того, что она задолжала их мне.
— Да, сэр.
— И пусть мой кучер подаст фаэтон. Надеюсь, вы с мисс Лоусон не привязали его к дверце денника или к коновязи?
— Нет, сэр.
— Бертон… так вас, кажется, зовут? Давно вы служите у мисс Лоусон?
— С тех пор как она вернулась в Лондон, милорд.
— Каково бы ни было ваше жалованье, я удвою его, если вы согласитесь работать у меня.
— Благодарю, лорд Рейфорд. Я польщен, но вынужден отклонить ваше лестное предложение.
В Алексе вспыхнуло любопытство.
— Почему? Господь свидетель, Лили превратила вашу жизнь в ад. Зная ее, я подозреваю, что это еще не самая сумасбродная ее выходка, в которые она втянула вас.
— Боюсь, что так, милорд.
— Тогда почему вы отказываетесь?