Месье Лабарж даже расстроился.
— Лорд Рейфорд, — сказал он, забавно подергивая усами, — у него крутой нрав, не так ли? Возможно, стоит сначала предложить ему poularde a la Periguex <пулярка с трюфелями (фр.).>…или saumon Monpellier <лосось «Монпелье» (фр.).>… — Шеф-повар замолчал. Уверенный в том, что его творения способны умилостивить любого, он мысленно перечислял все те деликатесы, которые мог приготовить.
— Нет, — сокрушенно покачал головой Генри, зная, что ни курица с грибами, ни лосось в соусе из трав не остудят пыл Алекса. — Вряд ли это поможет. Но все равно спасибо вам, месье. Это стоит наказания. Я бы целый месяц провел в Ньюгейте ради одного пирожного с кофейным кремом или ради этой зеленой штуки, похожей на суфле.
Тронутый до глубины души, Лабарж обнял Генри, поцеловал в обе щеки и по-французски произнес краткую речь, которую мальчик не понял. Закончил он восклицанием:
— Quel jeune homme magnifique!
— Пойдем, Генри. — Уорти поманил его за собой. Они покинули кухню и прошли через столовую. Перед дверью в холл Генри выслушал еще одну речь, теперь уже из уст секретаря:
— Генри… полагаю, вам известно, что джентльмен всегда действует рассудительно. Особенно когда дело касается… э-э… общения со слабым полом.
— Да, — озадаченно произнес Генри и, нахмурившись, взглянул на Уорти. — Значит ли это, что я не должен рассказывать брату о девушках, с которыми вчера познакомил меня мистер Крейвен?
— Только в том случае, если… по-вашему, имеется особая причина на то, чтобы он знал.
Генри покачал головой:
— Не вижу никаких причин.
— Отлично! — Уорти облегченно вздохнул.
Против ожиданий Генри, вид у Алекса был отнюдь не грозный. Он стоял посреди холла, засунув руки в карманы сюртука, и выглядел спокойным. Его одежда была помята, подбородок и щеки покрывала отросшая щетина. Генри не привык видеть брата в таком беспорядке. Однако, как ни странно, Алекс держался свободно, чего Генри не замечал за ним долгие годы. В его глазах отражалось что-то новое, некий отблеск серебряного огня, а на лице появилось беспечное выражение. Генри нахмурился, удивленный переменой в брате. И почему, недоумевал мальчик, он явился утром, а не вчера вечером?
— Алекс, — сказал он, — во всем виноват я. Мне не следовало уезжать, не предупредив тебя, но я…
Алекс обнял его за плечи и окинул придирчивым взглядом.
— Ты в порядке?
— Да. Вчера вечером я потрясающе вкусно поужинал. Мистер Крейвен научил меня играть в криббидж. Я рано лег спать.
Убедившись в полном здравии брата, Алекс пристально посмотрел на него.
— Нам надо поговорить, Генри. Об ответственности.
Мальчик покорно кивнул, понимая, что дорога домой будет долгой.
— Милорд, — вменился Уорти, — от имени мистера Крейвена и всего персонала выражаю восхищение исключительными манерами вашего брата. Я впервые сталкиваюсь с тем, чтобы мистер Крейвен — не говоря уже о нашем темпераментном шеф-поваре — был кем-то так очарован.
— Это Богом данный талант. Генри еще в детстве овладел искусством лести. — Алекс взглянул на робко улыбающегося брата и снова посмотрел на секретаря. — Уорти, мисс Лоусон здесь?
— Нет, милорд.
Интересно, подумал Алекс, не лжет ли он? Возможно, в настоящий момент Лили находится в постели Крейвена. Он ощутил острый укол ревности.
— Где бы я мог найти ее?
— Полагаю, милорд, ближайшие несколько вечеров мисс Лоусон проведет здесь, за картами или игрой в кости. И конечно, она обязательно почтит своим присутствием наш маскарад, который состоится в субботу. — Вздернув одну бровь, он сквозь круглые очки вперил в Алекса пристальный взгляд. — Вы хотите ей что-то передать, милорд?
— Да, скажите ей, чтобы она готовилась к следующему раунду.
Сделав это грозное заявление, Алекс попрощался с секретарем и покинул заведение Крейвена. Генри потрусил вслед за ним.
Когда Алекс появился в Рейфорд-Парке, его сразу же насторожила гнетущая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
Генри тоже почувствовал странную атмосферу дома и удивленно огляделся по сторонам.
— Как будто кто-то умер!
Приглушенные всхлипы возвестили о появлении леди Тотти. Она спустилась по главной лестнице. На ее пухлом лице застыло тревожное выражение. Она испуганно, как будто он мог броситься на нее и растерзать в клочья, посмотрела на Алекса.
— М-милорд… — пролепетала она и разразилась рыданиями. — Она уехала! Моя дорогая Пенни уехала! Не осуждайте мое дорогое невинное дитя, во всем виновата я! В-все упреки должны пасть на мою голову! О Господи, о Господи…