Янтарь, скривившись, опустил глаза. Эриль приподняла бровь. А Дым шагнул к прелестнице.
— И?
— Поговорить нужно.
— Говори.
— При них?
— А что?
— Стыдно мне, — щеки Сойки зарделись. Впрочем, рыжие всегда легко краснеют.
— Нам выйти? — оборотень задумчиво черпанул ложкой из котелка и подул, чтобы скорей остыло.
— Сидите, — лекарь подхватил рыжуху под руку и вывел в сени, оставив дверь приоткрытой. Там Сойка сразу же попыталась пасть ему на грудь. Дым отстранился:
— Так, давай без этого. Я злой, когда голодный. Да и в баньке попариться хотелось бы. Неделя на холодном болоте — так и захворать недолго.
Девушка громко всхлипнула и засопела.
— Ты меня совсем не любишь? А ведь кралей и лапушкой звал…
Эриль с оборотнем, всерьез принявшиеся за тушеную капусту, обменялись смешливыми взглядами.
— Давай ближе к телу.
— Да куда уж ближе? Чижолая я!
Упало молчание.
— Если ты полагаешь, что я младенчиков извожу… — с угрозой начал Дым.
— Я замуж за тебя хочу!
В сенях что-то брякнуло. Янтарь уронил ложку и закрыл лицо ладонями. Эриль неодобрительно покачала головой.
— Так, рыжая! Я жениться не хочу и не собираюсь, — пробасил лекарь сурово и откашлялся. — Ни на тебе, ни на ком-либо еще.
— А за амбар…
— А за амбар ты шла по взаимному согласию.
— Но ребеночек…
— Я лекарь, милая, — загромыхал Дым — Я на сажень в землю вижу! Как миловались мы — прошла неделя, а пузо у тебя все три…
— Ой!.. Тятенька меня убьет!
— А ты это юнцу тому прыщавому скажи, с которым в кустах пыхтела. Подозреваю, он и есть отец.
— Так не будешь жениться? — провизжала Сойка, срывая голос. — Ну так сам себе баню готовь, кровосос! — и выскочила из дому, хлопнув увесистой дверью.
Совсем не сразу лекарь воротился в комнату. Он пыхтел и бурчал словно бы про себя:
— Вот кошка ошпаренная! — и сразу направился к столу. Но не успел схватиться за ложку, как Эриль огорошила вопросом, сердито сузив глаза:
— Ты ей говорил, что волшебник?
— Я? Не! Сама себе вбила в голову. Потому что я такой обходительный и добрый…
Последнее вышло невнятно, потому как Дым набил капустой рот. Янтарь искоса глянул на него и презрительно бросил:
— Маг…
— На себя посмотри! — огрызнулся лекарь.
— Мы должны уходить. И как можно скорее.
— Да ни за что! — уперся Дым, подтягивая к себе котелок и стремительно работая ложкой. — Из-за какой-то кошки драной? Вздумала на меня чужого ублюдка навесить, вот еще! Мы оборотня истребили.
Янтарь дернул губами, но от насмешки удержался.
— Да они до конца жизни за нас Корабельщику молиться обязаны. Всей деревней. И кузнец мне дураком не показался. Сообразит что почем.
Эриль прикусила губу.
— Вот кажется мне, что оставаясь здесь, мы совершаем большую глупость.
— Еще глупее уйти будет, — отскребая стенки котелка, заметил Дым. Зыркнул на оборотня: — И тебе, как бы ты ни храбрился, отдохнуть надо. Конечно, я могу тебя на коня посадить перед собой, нежно обнимая стан…
Янтарь скрипнул зубами. Эриль кинула короткий взгляд на его бледное лицо.
— Если из-за меня согласна остаться — так не нужно, — он легонько пожал ее ладонь.
— Мы все устали.
Она глубоко вздохнула.
— Не мешает поесть, вымыться и переночевать под крышей.
Оборотень неохотно кивнул.
Лекарь облизал ложку.
— Так, вроде, баньку я видел по дороге. И дровишек при ней поленницу.
Он сощурил правый глаз.
— Пойду, протоплю, раз от хозяйки дозволение получено. И тогда приду за вами.
Эриль заколебалась.
— С Янтарем оставайся, — ухмыльнулся Дым. — Я-то сбегу, если что. А ему твой меч пригодится. Ох, — он взъерошил пальцами волосы. — Мне бы в окружении благоговеющих учеников сметану с варениками трескать. А они бы дрова рубили, воду носили…
— Кашу варили…
— Тьфу на тебя! Лучше квасу в погребе поищи, сказитель.
Сойка пропала с концами. Впрочем, гостями никто не интересовался, через тын не заглядывал. У ратаев по весне дел столько, что просто некогда за соседями следить.
В погреб Эриль слазала, кстати, пока Янтарь стерег двери со двора. Спустилась по шаткой лесенке в недра, где под соломой дремал желтый лед, а на нем и вокруг на полках стояли соленья, варенья, квас из березовика… Нацедила кувшин.