Король кивнул, подтверждая приказ. Скомандовал хрипло:
— Лишние вышли! Все.
Покой немедленно очистился. Посторонними себя не сочли, кроме Дыма, только Батрисс с Янтарем и жабовидный лекарь. Но разумно переместились за спинку кресла, с королевский глаз.
Прибежал слуга с молоком в запотевшем глиняном кувшине. Дым плеснул молока в кубок. Отхлебнул. Замер, точно прислушиваясь к собственным ощущениям. Коротко кивнул и обратился к Эрили:
— Пей. Не бойся, если вытошнит. Выпьешь еще.
Обошлось. Королевский целитель одобрительно покряхтел.
— Не знаю, где вы обучались, молодой человек, но все сделали правильно.
— Польщен, — уронил Дым.
Оборотень присел у кресла Эрили на корточки и взял ее за руку.
— Ты как?
— Никак, — отрезал волшебник. — Ей надо поспать.
Он подхватил, было, Эриль под мышки, но Янтарь перехватил ее, отодвинув мага плечом. Лель хрустнул пальцами:
— Вы свободны, мессир Тома, — сказал он придворному эскулапу. — А вы — идите за мной.
Винтовая лестница в стене башни — глубокая и гулкая, точно колодец. Арка с каменной выкружкой — такая низкая, что под ней пришлось пригнуться даже Батрисс. И дубовая, окованная железом дверца в тесный, похожий на берлогу покой. Он пах влажной штукатуркой и зеленью. Блестела слюдой фигурная створка, крюком притянутая к стене, и ветки барбариса и сирени нахально лезли в комнату сквозь окно, роняли влагу на подоконник. Пичуга возилась и пищала в густой листве. В плетеной из лозы клетке, висящей под низким сводом, ворковала пара мохноногих голубей. Напротив, скрипя, покачивался на цепи над чашей ритуальный кораблик из почерневшего серебра с лампадой внутри.
— Роскошно устроился, — заметила Батрисс, разглядывая изразцовую печь с лежанкой: поверх шкур россыпь цветных подушек и парчовое покрывало; рядом сундук, на нем лютня и заляпанный воском подсвечник с полностью оплывшими свечками. В углублениях беленых стен впритирку составлены растрепанные книги. На стене меч в ножнах. Под ним на узкой полке письменные принадлежности. На низком табурете таз и кувшин для умывания. Еще один табурет. Волчья шкура на каменном полу.
— Иногда парадные комнаты надоедают.
— Поглядите вы на него!.. Была бы я королевой — мне бы не надоели.
Не обращая внимания на их перепалку, лекарь скинул с лежанки подушки, оставив самую плоскую и жесткую, гостеприимно отвернул покрывало.
— Мы уйдем, как только ей станет легче, — произнес оборотень, опуская Эриль на лежанку.
— Вы мне не в тягость, — бросил Лель сквозь зубы.
— Еще успеете поссориться, — буркнул Дым. Наклонился к вуивр: — Запястья не болят?
— Нет. Меня осматривал незнакомый маг… пока я спала…
— Что?! — Янтарь схватил короля за грудки. — Она искала у тебя помощи! А ты подпустил к ней мага! К беспомощной, к спящей!
Лель легко смахнул руки оборотня, отер слюну со щеки. Наклонился к высокой напольной вазе в углу, поправляя в ней сухую разлапистую веточку.
— Я не хотел ее тревожить. И глава Имельдского ковена никогда не навредит тем, кого я люблю. Выбор для него прост: мое покровительство или кромешники.
— Мог хотя бы позвать меня, — Дым сверкнул желтыми глазами. — Что он сказал?
— Что ничего не может сделать.
— Сведи нас, я сам с ним поговорю.
Домес кивнул. Присел на край лежанки, загородил Эриль от чужих взглядов.
— Эй, ты не напугалась, часом?
— Просто п-противно, — выдавила она из дрожащих губ. — Верх цинизма — разделять еще и магов. От одних скрывать и прятать п-правду… о них самих… а других поить кровью… человеческой… бочками. Чтобы использовать их силу в своих целях.
Лель натянул на нее жесткое покрывало из малиновой узорчатой парчи. Мимолетно коснулся виска:
— Иной раз я ненавижу себя за то, что я человек, подружка. Потому что вижу такие гнусности и подлости, что странно, как же Корабельщик терпит нас до сих пор. А иногда я нами горжусь. Потому что есть в людях и благородство, и величие. Прости, тебе не до этого сейчас.
Женщина поймала его грубую ладонь.
— Нет, все верно.
— Не сердись на меня.
— Значит, дело не в конкуренте, — вмешался Дым. — И не в ядах. Ели и пили мы одинаковое. Или вы догонялись без нас?
Домес хмыкнул, возвращая маску равнодушия на лицо.
— Отравленные платки… перчатки… ножи, намазанные ядом с одной стороны… — перечислял лекарь.
— Да ты, похоже, специалист…
— Обращайся.
Лель расплылся в ухмылке:
— Как только надумаю кого-нибудь отравить.