— Спускаемся? — подняла она к люку голову.
— Ты поднимись. Выманим то, что внутри.
— Или не выманим, — пробормотала Батрисс, глядя, как Дым взрезает ладонь, и веер алых капель кропит лестницу. Лекарь, шипя, провел по порезу пальцем, и тот на глазах затянулся.
— Выманим-выманим, никуда не денутся. Готовьтесь.
Сердито, как белка, поцокал, глядя на набегающее на солнце облако. Вытер нож и ждал на корточках, пристально вглядываясь в темную дыру. Дергал ноздрями. Вуивр тоже прислушалась. Точнее, мир вокруг нее сузился до квадрата люка, в который Эриль потянулась сутью, а что-то сторожко и медленно двигалось по черному коридору навстречу. Скрипел, словно под когтями, пол. Шуршало, постукивало. Гнилая вонь сделалась гуще. По чувствам мазнуло мохнатое и черное: паук или оживший ошметок сажи. Но там, где тень обрывалась тусклым светом, неведомые твари остановились. Кровь манила их, свет пугал, и страх оказался сильнее. Они сердито стучали и клацали в темноте. Лель раздраженно опустил арбалет. Охотники переглянулись. Батрисс, скривившись, воткнула нож в палец и стрясла вишневую капельку на ступеньки. Алена, глянув на контрабандистку, оскалилась, с трудом сдерживая смех. Несмотря на серьезность ситуации.
— Что там? — шепнула Эриль одними губами.
— Пожеги, — почти беззвучно ответил Дым.
Неотпетые, непогрбенные жертвы пожара, вставшие для посмертия. Ох, и наворотила ты, Дождинка…
Батрисс икнула.
— А нам точно туда нужно?
Как и все моряки, она была особенно суеверна. А встреча с обугленным мертвецом — это не с береговой охраной шутки шутить.
— Бледность тебе к лицу, — подначила Алена, которой не раз и не два доставалось от Батрисс за светлую кожу с конопушками. Повернулась к Дыму: — Сколько их там?
— Трое… нет. В глубине еще несколько.
— Сколько?
— Один, — уточнила для Алены Эриль. — Сросшийся и жирный.
Скривилась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Не стоило есть столько крольчатины.
— Цыпа-цыпа, — поманил мертвяков Лель. Бисером рассыпался общий смех.
— Хватит уже! — непочтительно рявкнул Дым на короля. — Хрена с два мы их выманим, если оборжем.
Батрисс свистнула, отгоняя зло. Дым громко чмыхнул и пошел на край поляны рвать стебли коровяка, одним обвязал получившийся веник и повел им, подняв к небу. Эриль укоризненно покосилась на мага. Дым нахмурился, обиженный недоверием.
Задул легкий ветерок, пахнуло влагой — как перед грозой. Дымка на солнце стала гуще. Коричневые и серые облака возникали слой за слоем, и вместе с ними усиливалось исходящее из люка напряжение. Сверкнула стремительная молния. Батрисс с визгом кинулась под лещину, ощутив на лице и нагих плечах тяжелые капли. И тут же Лель спустил тетиву. Пожега отбросило на двух других. В груди его образовалась и просыпалась пеплом дыра. Болт бил с такой силой, что досталось и духу, метнувшемуся следом. Но та рана оказалась несмертельной.
Эриль поразилась, как же стремительно могут двигаться разозленные духи. Один кинулся на Леля, второй — на извлекающую меч Алену. Та привычно перекинула из-за спины окованный железом щит, укрываясь им от подбородка до середины бедра. Дух налетел на умбон и прошел насквозь. Но воительница вовремя шагнула назад, одновременно ткнув мечом обугленную сущность. Пожег хрипло закричал или, скорее, заскрипел. Хрустнула раскрошенная плитка у него под ногами. А сверху уже сверкало, гремело и лило. Гроза пронеслась стремительно, оставив от духов грязные пятна сажи и яркое, точно умытое, солнце над руинами. Дым вытер пот и воду и присосался к долбленке.
— Это было легко, — выдохнул он чуть погодя. — Но вот к последнему… к нему придется самим наведаться. Не вылез.
— В двери застрял, — протирая ветошью клинок, фыркнула Алена. Проверила заточку. Убрала меч в ножны. — Умбон надо будет посеребрить.
— Легко, — маг вытянул из воздуха и шлепнул на щит серебряную кляксу. Дернул худым плечом: — Ты мне колечко должна. Если что.
Алена насупилась, сморщила нос и сердито фыркнула.
Подошла, обмахиваясь веткой лещины, Батрисс:
— Сладкая моя… До чего ты похожа… на лошадь.
— Хватит, — сказал Лель. Обратился к Дыму: — Где этот сидит?
Маг замысловато повел рукой. Замусоренная земля тут же стала прозрачной на несколько саженей вглубь. От погреба под кухней тянулся прямой, как стрела, коридор. Двое могли пройти по нему, не мешая друг другу, и не сгибаясь. Пол был относительно ровным и чистым, не считая скопившейся за годы пыли и паутинных фестонов, свисающих с потолка. Ничем не перегороженные арки делили ход на равные промежутки. Шагах в тридцати от входа пересекал его такой же ровный коридор, а потом еще один, и получался словно шестиконечный крест с загнутыми уголками. А за последним коленом изогнувшегося прохода был широкий подземный зал. С чудовищем.