— Ты что, грамоте выучиться успела? — приподняла луки бровей Батрисс. Алена презрительно фыркнула.
Дым вертел чашу в пальцах, ногтем осторожно проводя по выпуклому рисунку.
— Работа мастера Грааля, — сказал Лель. — Я… мне кажется, я уже видел эту чашу раньше. Только не помню, где.
Он тряхнул головой, точно вытрясая воду из ушей. Серьга в ухе стрельнула синим.
— Здесь о нашей избушке говорится, — пергамент в руке Алены завернулся, и конопатая тщательно разгладила его ладонями. — Говорится, что… Да не может быть! Вечно Дождинка выдумывала.
Король взял у нее пергамент.
— Грааль и Вальдец считают, что наша избушка — то же место, где когда-то стоял дом Корабельщика. Или даже он и есть.
Нактийская Ворона громко, непочтительно присвистнула.
— И это не ее почерк. Она просто сохранила несколько страниц.
— Я искала для мастера Грааля книги. Лазала в Магнатерию, — Эриль обвела ногтем резкие буковки. — Но это не совсем то, что он искал. Или не главное.
Она встряхнула головой:
— Что там еще… есть?
Алена подцепила и отсоединила еще один лист.
— Это… дневник Дождинки последнего года войны. Даты выведены… достаточно крупно. Но… почему-то она о себе пишет в третьем лице.
— Может, это книга такая? — Батрисс потянулась, словно кошка, выпячивая грудь. — Она все бредила желанием книгу написать. Описать все наши приключения. И сделать меня главным героем, — на губах мелькнула стремительная улыбка: словно та же кошка поймала воробья. И прячет ото всех. Нактийская Ворона то ли стеснялась, а скорее врала. Алена захохотала, шумно хлопая себя по бедрам. Лель взял пачку пергаментов у нее с колен. Посмотрел на небо, сияющее над деревьями:
— Домой поехали, что ли?
Домой…
— Погоди, я тут приберусь, — отхлебнув крови из баклажки, придержал короля Дым. Вернулся на место бывшей кухни и привел руины в бывшее состояние. Словно никто и никогда не приходил сюда и не тревожил останки Калгана. Затерши следы физические и магические, Дым вернулся к коням:
— Ну что же, поехали? Лично я бы не отказался поесть и отдохнуть. А находками можно заняться и потом.
— Словно в другое место приехали, — сказал он же, рассматривая притулившуюся под огромной елью избушку и механически поглаживая по холке солового коня. Конь нахально потянулся к поясной сумке лекаря, шумно задышал.
— У тебя там что, яблоки? — Алена перекинула через голову своего скакуна недоуздок, собираясь увести его с поляны.
— Или морковка? — подсказала Батрисс ехидно, облизывая яркие губы. И как только кармин при драке не размазался?
Контрабандистка гордо повела бедрами, разворачиваясь. Ее не занимали Корабельщик, избушка и прочие философии. А вот подразнить мужчин — так просто святое.
— Счастливая… — вслух заметил лекарь, отпихивая от себя конскую морду. — Иди себе! Алена тебя расседлает.
Прислушался к смолистому лесу, где вдалеке тюкал в дерево дятел. Полянка плавилась в зное. И мужчины поспешили забиться в прохладу. Эриль спустилась в избушку за ними. Присела на корточки, развернувшись к темному очагу спиной, вглядываясь в пыльные лучи, прорезавшие полутьму. Вбирая трепещущими ноздрями запахи штукатурки и сушеных трав; слушая скрипы и шорохи — точно дом был живым и лаской отвечал на их присутствие.
— Так странно… Почему мы тогда сразу не догадались… куда нас занесло? Дом Корабельщика. Настоящий…
— Крышу он мог бы и залатать, — покрутил рукою Дым.
— А в трубе жила ворона. Я помню, — глаза Эрили засветились.
— А помнишь, как ты появилась на пороге? Лило, сверкали молнии, и гром гремел так, словно над нами прорвались хляби небесные.
Эриль потупилась:
— Помню. Я упала в обморок, как последняя дура.
— Мы все тогда были не слишком умными, — Дым зачерпнул воды из ведра, плеснул в лицо. — Как насчет того, чтобы поспать?
— Или искупаться?
— Я с бумагами разберусь, пока не стемнело, — отозвался король. — Сумку принеси.
— Ага, сейчас.
А вуивр удивленно вгляделась в свои ладони, недоумевая, куда подевались царапины; чувствуя себя девятнадцатилетней — как тогда. Иногда случается, что прошлое прорывает плотины. И накрывает водоворотом, в котором вихрятся камни и ветки воспоминаний. Не только Лелю чудятся призраки.