– Я никуда не спешу. Если мне удастся устроиться в мюзик-холл, вряд ли это будет совместимо с семейной жизнью, уж тебе ли не знать.
– Твой отец со мной об этом говорил, и в самом деле…
Ее прервал взрыв смеха герцогини. В сопровождении Бланш та подходила к буфету, предельно внимательно слушая свою собеседницу. Ариэль отвела Аурелию немного в сторону, за колонну.
– Еще не хватало, чтобы мне пришлось с ней раскланиваться, – заметила она, как бы оправдываясь.
Из своего импровизированного укрытия они могли прекрасно слышать разговор двух женщин. По всей видимости, речь зашла о политике, поскольку Уоллис заверяла Бланш:
– Я не сумею вам ответить, дорогая. У меня же нет никаких официальных полномочий, я всего лишь супруга бывшего короля, который даже не был коронован.
Подобное лицемерие вызвало у Ариэль невольную гримасу. Бланш вернулась к сути вопроса:
– Надеюсь, я ничем вас не задела, это было простое любопытство с моей стороны. Ведь у вас наверняка есть свое мнение на этот счет, вы же с ним встречались.
Герцогиня помолчала несколько мгновений, затем ответила низким спокойным голосом:
– Что ж, могу сказать одно: из этого раздули целую историю, но заверяю вас: герр Гитлер вовсе не так опасен, как принято считать. Напротив, нам с мужем он показался весьма приятным человеком.
Голоса отдалились. Аурелия заметила, что Бланш отвела герцогиню к бассейну, где кто-то уступил ей кресло. Ариэль прикурила сигарету «Уик-энд» и раздраженно выдохнула первую струйку дыма.
– Как она может говорить такое? – взорвалась она. – Гитлер унизил немецких евреев, лишил их гражданства, вынудил отправиться в изгнание! Не говоря уже об аннексии Австрии и Чехословакии… и поверь, он на этом не остановится. Какое бесстыдство называть его приятным!
Аурелия нахмурилась. Как и все, она слышала разговоры о фюрере и о той угрозе, которую он представлял для части Европы. Фотографии разбитых витрин, появившиеся в прессе в ноябре тридцать восьмого года, после Хрустальной ночи, и тысячи евреев, бегущих из страны, вызывали тревогу, но это происходило по ту сторону границы, далеко от ее страны и ее подростковых забот! А слухи о надвигающейся войне рано или поздно улягутся… С другой стороны, Аурелия тоже не могла понять, с какой стати герцогиня Виндзорская защищала Гитлера, который фактически приравнивал иудаизм к преступлению. Это было безумием, если только она сама не разделяла его антисемитских взглядов.
– Думаешь, она действительно ненавидит евреев? – спросила девушка.
Ариэль взяла ее за подбородок, вынуждая смотреть себе прямо в глаза.
– Не забивай себе этим голову, милая. Лучше повеселись с друзьями, там твое место, – добавила она, указывая на Жюльена, который устроил импровизированную игру в жмурки с компанией их возраста.
Для Аурелии этого было вполне достаточно, чтобы вернуться к привычной беззаботности.
В тот же вечер, когда гости семейства Карлье разъехались, Аурелия разговаривала с Бланш и Жюльеном в гостиной, оформленной в стиле ар-деко – с яркими обоями, расписанными как павлиньи перья, – в то время как ее отец вышел на одну из террас выкурить сигару в компании Жоржа. Бланш предложила двум молодым людям партию в бридж, но те поспешили отказаться.
– Ну как, хорошо ли вы провели день? – спросила хозяйка. – Я слышала, вы много смеялись, это добрый знак.
Жюльен, сидевший в кресле напротив матери, вытянул длинные ноги и улыбнулся, вспоминая их дневные забавы.
– Эта ломака Марта де Франквиль чуть не свалилась в воду, когда ей завязали глаза, было очень смешно.
– Не следует так о ней отзываться, – одернула его мать. – Она романтичная барышня из очень хорошей семьи. По правде говоря, я надеялась, что ты завяжешь с ней отношения.
Аурелия чуть не поперхнулась, Жюльен скривился.
– Единственное, что я ей завязал, это повязку на жмурках, – ответил он с ноткой злорадства. – И получилось не слишком удачно, я думал, придется вылавливать ее из бассейна.
Бланш сморщила нос. Она явно ждала другого ответа.
– Может, для тебя это и не имеет значения, но тебе уже давно пора встречаться с девушкой нашего круга, Жюльен.
– Вы отлично знаете, матушка, что для меня на первом месте учеба.
– Я это прекрасно понимаю, но придет день, когда ты захочешь жениться и продолжить наш род. Подумай об этом, пока еще остались незамужние девицы.
Жюльен возразил с напускным равнодушием:
– Не беспокойтесь, в крайнем случае я всегда могу жениться на богатой вдовушке. Это событие будет обсуждаться во всех подробностях, к величайшему вашему удовольствию.