Мы, беспечные прохожие… Что знала я об этих людях с угрюмыми лицами, с одним единственным вопросом, как будто ни до чего другого в мире им дела нет — «Который час?»…
Что знала я о них? — Ничего. А что хотела знать? — Ничего.
Кольнуло ли мне в сердце: — ты стоишь на пороге своей судьбы?. Встревожилась ли?..
Нет, не кольнуло. Не встревожилась. Спешила пройти.
А он, мой спутник? Обаятельный мальчик, почти подросток на вид. Стройный, смуглый, в своей турецкой красной фесочке с кисточкой; так идущей ему. На крутой выпуклый лоб выбились темные кудряшки. Блестящие восторженные глаза чуть прищурены — тогда еще не было моды носить темные очки от солнца… Он, лучший экскурсовод Краснополянской турбазы?
Он — быть может и знал, но думать об этом не хотел. Только не сейчас… Потом, потом… Ведь он не хотел зла…
Нет, никому, никогда.
А кругом была весна — буйная, зелёная, кипящая, пьянящая… И любимый Кавказ… И строки обожаемой Цветаевой, тогда еще мало кому у нас известной:
…Вот и кончилось строящееся шоссе. Дальше — узкие тропы, карнизы, высеченные в скалах Юпшарского каньона то с одной, то с другой стороны и подвесные мостики их соединяющие, всего — двадцать четыре!
Раскачивается, трепещет мостик над вспенившейся неистовой Юпшарой, вздыбленной весенними снежными водами. Перебираемся чуть ни ползком, — дух захватывает — вот-вот сорвет мостик, унесёт в реку…
Каньон, то совсем узкий, отвесные стены и синяя лента неба; Бог знает где, где-то над головой; солнце золотит едва видные вверху на скалах стволы сосен, а внизу, в ущелье, — тень и прохлада, то вдруг стена скал отступит от реки и на берегу возникнет самшитовая роща. Причудливо изогнутые, тяжеловесные стволы; словно водоросли свисают длинные бороды мхов, и отовсюду царит полумрак. Будто глубокое подводное царство…
А под ногами что твориться! Сплошной благоуханный ковер — ландыши! Такие крупные, такие чистые, как восковые капли вниз склоненные… А тропинки и совсем нет — как идти? Как же ступать по этому из живых ландышей ковру?. Голова кружится…
Мы идем тихонько, бережно ступая. Держась за руки идем… «Ни цветка не наруша…» Ах, если бы остановить время!..
Мой спутник насвистывает мотив из только что показанного в Москве фильма «Под крышами Парижа» — первый иностранный фильм, «прорвавшийся» к нам.
В Москве была сенсация!
напевает он и тут же придумывает другие, русские слова:
…Движутся, нижутся счастливые часы, струятся среди тишины и полумрака, тают в аромате ландышей… Мы молоды, мы счастливы. Нам хорошо вдвоем. Все наши беды, все наши несчастья — впереди, и мы о них ничего не знаем…
Что может знать человек о том, что ВПЕРЕДИ?.. Он не хочет знать даже того, что ПОЗАДИ, о чем узнать еще можно.
Счастливое неведение. Счастливые прохожие…
Глава I
Зеленые чернила
«…И кто, был другу верно предан, был этим другом верным — предан».
…На Кавказе, в селении «Красная Поляна», в 1934–35-х годах туристской базой заведовал Владимир Александрович Энгель. Чудесный старик, мягкий и добрый, любивший туризм и туристов, и так радостно и тепло встречавший их, как своих самых любимых друзей, помогал им выбрать интересные маршруты и соответствующее снаряжение, так подробно и интересно рассказывал им о Кавказе, что молва о турбазе на «Красной Поляне» распространилась по всем туристским уголкам страны.
Был он прекрасным знатоком Кавказа и методистом экскурсионного дела. В помощники себе — экскурсоводами по Кавказу — он старался привлекать людей как и он любящих Кавказ, знающих его, не боящихся длинных горных маршрутов с ночёвками у костра.
Когда он встретил Юрия Ефимова — будущего географа, тогда еще очень молодого, но одаренного и яркого человека, он сразу «влюбился» в него и пригласил экскурсоводом на Краснополянскую турбазу.
Лекции Ефимова привлекали туристов каскадами виртуозного, ослепительного красноречия. Это были увлекательные, блестящие поэмы из истории покорения Кавказа, а также описания кавказской природы, оправленные в поэтическое и вдохновенное слово.