…Истошный крик выбросил его из забытья. Какой-то миг понадобился ему на то, чтобы осознать — он сидит, привалившись к камню у входа в пещерку, спину ломит от неудобной позы, шея затекла от веса карабина, который он так и не решился отложить в сторону. Как он умудрился заснуть? Он даже не помнил, как они добрались до скал…
Девочка сидела совсем рядом, привалившись к боку Фей — тьфу ты, пакость! И орала. Так орала, что у него заныли зубы. Фей, тоже, было, прикорнувшая — оба хороши! — теперь хлопала глазами, пытаясь сообразить, что происходит.
— Уйми ты ее! — сказал он сквозь зубы, вставая и осторожно поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы размять затекшую спину.
Фей наклонилась к уху девочки, что-то забормотала, но та продолжала орать, тем временем, как он, подхватив карабин, отбежал на безопасное расстояние.
Что это на нее нашло? Они что, всегда так?
Девчонка не унималась. Ему казалось, что на бледном личике остался один лишь распяленный рот.
— Да заткни же ей пасть!
Вопль сверлил уши.
— Ян, — понял он по губам Фей.
И в свете мерцающего ночного неба увидел — крохотная ручка вытянута в направлении соседней гряды, растопыренные пальцы дрожат.
Там что, кто-то есть?
Он тер глаза, саднящие песком, который на самом деле не был песком, а всего лишь застарелой усталостью и пытался разглядеть что-то сквозь алые и черные пятна, плавающие перед глазными яблоками. Казалось ему, или нет, что там, около гряды, шевелятся черные смутные силуэты?
Трое… Три мандрагора. По одному на каждого.
Или… быть может, это люди, подумал он, такие же бедолаги, как мы — натолкнулись, вот, на нас, и теперь гадают, что делать — хочется и колется.
Как теперь различить?
— Эй! — нерешительно крикнул он, сжимая карабин.
— Э-эй, — откликнулось эхо.
— Э-эй, — крикнул в ответ чужой голос.
Мандрагоры не разговаривают? Уже разговаривают, печально подумал он, может, раз они научились, нам надо перестать? Как вот эта девчонка. Ну и орет же она!
Он машинально погладил ладонью приклад карабина.
— Стоять на месте! — крикнул он, — иначе — стреляю.
— Да ты что, мужик, — донеслось из тьмы, — с ума сошел?
Это не люди, думал он, не может быть. Тут кроме нас нет людей. Только мандрагоры…
— Не подходи!
— Да мы пришли сети проверить, дурень, — сказал голос из тьмы, — прилив-то сходит.
А вдруг все-таки люди, думал он, вот было бы хорошо… Нет, теперь нельзя вместе, нужно поодиночке, вместе никто не выживет, пятеро, шестеро — уже много.
— Откуда вы? — крикнул он в колеблющийся воздух.
— Да тут неподалеку. А вы?
— Тоже.
Он помолчал, раздумывая, потом сказал:
— Все равно. Не подходи. И не кричи так — приманишь. Пойдешь обратно — иди выше кромки прилива. Мы, если что, выйдем по следам.
— А если ты — мандрагор? Пойдешь за нами, а мы выведем тебя прямо к поселку, так получается?
— Ну так какого тогда ты вообще со мной разговаривал? Иди себе откуда пришел…
— Да я…
Девочка вновь завизжала, голос из тьмы потонул в этом крике.
Он почувствовал, что теряет остатки рассудка.
И тут увидел темный силуэт совсем близко. За камнями. Он вырос внезапно и теперь покачивался в слабо светящемся воздухе.
Значит, подумал он, пока один меня отвлекал… Что же это делается!
— Ян! — к воплю девочки прибавился пронзительный крик Фей.
Он обернулся и навскидку, не целясь, выстрелил, ощущая, как бьет в плечо приклад. Темная фигура вздрогнула, заколебалась, ее окутало облачко тумана — он угодил в спорангий. Он упал за обломок скалы, недостижимый для оседающих спор, потом, уже оттуда, лежа, выстрелил вновь — на голос. И еще раз — на слабый шорох в камнях. Едкий, пронзительный вой оборвался почти сразу, но ему казалось, что он все еще звенит в ушах.
Потому, что наступила тишина.
Он поднялся, выплевывая песок, и осторожно выглянул из-за скалы.
Поднимался ветер. Слышно было, как тоненько свистит песок, пересыпаясь в расщелинах.
Он откашлялся.
— Мандрагоры, — хрипло сказал он, — всего-навсего мандрагоры…
— Ян… — всхлипнула Фей.