И все Грешники, Праведники
Пол Кемп
Кейл проснулся в полутьме комнаты. Голос его бога кружил на цыпочках в вялом после сна сознании. Он лежал в постели с открытыми глазами и взмокший от пота. После нескольких ударов сердца, зрение привыкло к темноте, тонкие лучи света Селуне пробивались сквозь затворенное окно и немного освещали комнату. Силуэты мебели разбавляли окружающий сумрак серым и приносили спокойствие: вот его кресло, вот стол для одежды и лампа для чтения. Он был всё ещё дома, в Штормовом Пределе. Хотя… нет, он мог быть где угодно.
За последние десять дней Маск полностью захватил его сны, показывая в них чуждые, тёмные и продуваемые ветрами, пейзажи, шептался в ушах, неотрывно преследуя. В странных промежутках между сном и бодрствованием Повелитель Тени рассказывал ему о словах силы. Кейл сделал предположение что это молитвы и магические песнопения. Пока он помнил только смутные образы из видений, показанных ему Маском. Слова же Повелителя Тени вспоминались с удивительной точностью, словно они изначально были заложены в его сознании.
Его сознании? Он громко рассмеялся. С момента принятия Зова Маска он всё меньше и меньше различал, где заканчивалось его сознание и начиналось сознание его бога. Последние грёзы делали эту границу ещё более неопределенной. Ты можешь служить, но при этом оставаться самим собой, напомнил себе Кейл. Его друг Прыткий Джак, сам будучи клериком, говорил ему тоже самое. Но Эревис всё ещё сомневался. Служение Маску отличалось от услужения Джака тому же Брандобарису. Маск требовал большего, чем просто верить в него. И сам Кейл, похоже, был нечто большим для Повелителя Тени. Маск выбрал его для чего-то важного?
Он уставился в тёмный потолок.
— В этом все дело?
Маск, разумеется, не ответил.
Кейл, тем не менее, догадывался, как добиться ответа от Повелителя Тени. Его грёзы подсказывали ему решение.
Некоторое время он просто лежал, размышляя и дискуссируя сам с собой, затем, наконец, принял решение. Как же он устал от всех этих непонятных слов и прочей загадочной бессмыслицы. Да, он был жрецом. Жрецом истинным, но при этом он не обязан во всем подобать Маску. Даже с одним единственным заклинанием он мог единиться со своим богом и, возможно — только возможно, — иметь ясное представление о его целях.
И тут уже самому решать — соглашаться с ними или нет.
Кейл склонился над небольшим столиком, который ютился за его кроватью и зажёг фонарь для чтения. Мягкое оранжевое пламя запустило на стены пляшущие тени. Эревис извлёк из тайной нишы своего столика мягкую чёрную маску, свой святой символ, который достался ему во время последнего похода к гильдии Ночных Ножей и, вновь опустился в кровать. Слова заклинания Единения всплыли в его сознании.
Он поднялся, прошёлся до своего кресла для чтения и опустился в него.
Лучшего места для встречи со своим божеством не найти, иронично предположил Кейл.
Его язык засох и прилип к нёбу, ладони взмокли. Он пристально уставился на пламя фонаря, пытаясь себя успокоить. Почувствовав себя готовым к дальнейшим действиям, Кейл зажал мягкий бархат маски большим и указательным пальцами и принялся за чтение молитвы. С первыми же словами силы, которые сорвались с его языка, тени со стен соскочили и принялись кружить и роиться вокруг него, окутывая его плотной пеленой тьмы. Он почувствовал, как поднимается вверх, словно его душа отделилась от тела и взмыла под потолок. Звук, похожий на рев водопада, заполонил уши. Кейл лишь крепче сжал зубы и выговорил последние слова вызова. Рёв усилился. Его сознание уносилось вверх со скоростью падающей звезды.
Внезапная тишина. Тьма. Пустота. После…
Он почувствовал присутствие Маска. Божество, лучась злобой, подавляло окружающую тьму. Кейл различил его силуэт — стройную фигуру человека в окружающей пустоте. Эревис хотел задать ему вопросы, но с губ не сорвалось ни слова. Во всяком случае, не с его.
«Наблюдай», — раздался голос в сознании. Кейл почувствовал угрозу в этом голосе и улыбнулся. Силуэт Маска растворился во тьме и стал неразличимым, оставив Эревиса одного в пустоте.
Внезапно пространство вокруг стало меняться: появились строения, дома, башни, стены, свет. Селгонт в миниатюре. И Кейл над всем этим возвышался. В небе над Селгонтом сияла… нет, не Селуне. В небе светил ухмыляющийся череп, окружённый слезами — символ Цирика Тёмное Солнце. На противоположной стороне города стоял человек в пурпурном плаще, так же как и Кейл, возвышаясь над Селгонтом. Он, казалось, не замечал Эревиса, целиком отдавшись созерцанию города своим голодным взглядом. Свет луны-черепа придавал гладкому и узкому лицу незнакомца зловещий оттенок. Перед ним поддрагивал искривленный жезл цвета слоновой кости. Он двигался, словно управляемый невидимой рукой, и дома, которых он касался, рушились, превращаясь в развалины.