В мрачном молчании я распаковал коробку, вдел веревочку в карточку, снова запаковал... Сколько раз я проделывал это, и с какой ненавистью! Да, подумал я со злостью, для тихого вечера нет занятия приятней!
Я отвез посылку на вокзал, отправил ее, вернулся домой и попробовал найти утешение в одной из моих ветеринарных Библий "Практической ветеринарии" Юдолла. Но даже она не принесла мне утешения. Выводы этого светила только подкрепляли мои собственные подозрения. Правда, будучи американцем, болезнь он называл "свиной холерой", но в остальном описывал именно ту картину, которую я наблюдал у поросят Лайонела. Он рекомендовал инъекции сыворотки здоровым свиньям в качестве превентивной меры, но я уже прибегал к этому средству - и безрезультатно. Не хватает мне еще впустую тратить деньги Лайонела именно тогда, когда они будут ему особенно нужны.
Ответ я получил через два-три дня: министерство не подтверждало наличия чумы свиней на указанной ферме. В тот же день мне позвонил Лайонел.
- Им все хуже. От ваших порошков пользы никакой, и еще один сдох.
Вновь я кинулся туда, произвел вскрытие и, разрезав кишку вдоль, решил, что на этот раз ошибки быть не может ведь все язвочки чуть приподняты и концентричны. Уж теперь министерство даст подтверждение, и нам хотя бы станет ясно, что делать.
Еще один вечер ушел на заполнение анкеты и возню с упаковкой, но я твердо надеялся, что в ближайшие дни мои сомнения разрешатся. Когда из министерства пришел ответ, что установить чуму свиней не удалось, я готов был разрыдаться. И воззвал к Зигфриду.
- В какие игры они играют, черт побери? Может, вы знаете, как в лаборатории устанавливают наличие или отсутствие чумы?
- Разумеется! - Мой партнер окинул меня невозмутимым взглядом. - Кишку извлекают из обертки и швыряют в потолок. Прилипнет - реакция положительная, не прилипнет - отрицательная.
Я горько засмеялся.
- Это я уже слышал. И склонен поверить.
- Ну, не будьте так строги к министерским мальчикам, - посоветовал Зигфрид. - Вспомните, подтверждение они могут дать, только если уверены на все сто процентов. Ведь ошибка поставит их в идиотское положение. А такая картина возникает по самым разным причинам. Некротические язвы, например, появляются и при гельминтозах.
Я застонал.
- Да знаю, знаю! Я их и не виню. Но бедняга Лайонел Браф сидит на краю пропасти, а я ничем не могу ему помочь.
- Конечно, Джеймс, положение отвратительное. Как мне известно по горькому опыту.
Два дня спустя Лайонел позвонил и сказал, что сдох еще один поросенок. Язвы оказались более типичными, и, хотя я не мог предсказать, какое заключение даст министерство, мне уже было абсолютно ясно, что требуется от меня. Видимо, мой мозг работал и во сне, так как теперь я не задумался ни на секунду.
- Лайонел, вы должны немедленно забить всех ваших здоровых свиней!
Он посмотрел на меня с глубоким недоумением.
- Так они же еще тела не нагуляли? А супоросые матки как же?
- Я знаю, но если бы болезнь получила официальное подтверждение, я был бы обязан рекомендовать вам избавиться от них. Отправить их на рынок вы права не имеете. Однако я могу дать вам справки для продажи всех здоровых свиней на консервную фабрику.
- Так-то так, да...
- Я хорошо понимаю, Лайонел, что вы чувствуете. Это огромная беда. Но если болезнь распространится на других ваших свиней, про справки придется забыть и вам останется только наблюдать, как они издыхают. А так вы все-таки вернете около двух тысяч фунтов.
- Но те, которые на откорме... Еще бы два месяца... Я бы куда больше выручил.
- Да, но сейчас вы за них пусть меньше, но что-то получите, а если они заболеют, вам уже не на что будет надеяться. Да и помимо денег, все-таки лучше, если их забьют без лишних страданий и им не придется чахнуть у вас на глазах, как вот этим, верно?
Говоря это, я вновь остро ощутил трагичную сторону деревенской ветеринарной практики: очень большое число наших пациентов кончало жизнь на бойне, а какими бы симпатичными ни были обитатели скотного двора, подоплека нашей работы с ними оставалась чисто коммерческой.
- Право уж, и не знаю... Это ведь не пустяк какой-нибудь. Он опять обвел взглядом новый свинарник и его обитателей, которых так лелеял и холил, а потом повернулся и посмотрел ине прямо в глаза. - Ну а что, если у них не чума?
Действительно - что? Но солгать ему прямо в глаза я не мог.
- В таком случае, Лайонел, я не сберегу вам тысячи, а разорю вас на тысячи.
- Да... это я понимаю. Но вы-то сами уверены?
- Я вам уже объяснил, что поставить окончательный диагноз не имею права, но сомнений у меня никаких нет.
Он кивнул.
- Ладно, мистер Хэрриот. Садитесь, пишите ваши справки. Я вам как-никак доверяю.
"Как-никак доверяю" в устах простого йоркширца было большим комплиментом, мне оставалось лишь уповать, что я его доверия не обману. Достав голубые бланки, я принялся их заполнять.
Очень скоро новый свинарник опустел. Оставшиеся больные поросята гибли один за другим. Как ни страшна чума свиней, я был убежден, что особых страданий она не причиняет, и единственным проблеском света в этой черной беде была мысль, что больные животные тихо истаяли, а остальные тоже встретили легкую смерть. Никто из них не мучился.
Под конец пришло извещение из министерства, что болезнь подтвердилась. Я заехал с ним к Лайонелу, и, водрузив на нос очки, дорожник внимательно прочел его с начала и до конца.
- Значит, ваша правда была, - сказал он. - И хорошо, что мы сделали то, что сделали. - Сложив извещение, он вернул его мне. - Фабрика мне прилично заплатила, а стали бы мы тянуть, я бы вовсе ни при чем остался. Так что очень я вам благодарен.
Вот что мне сказал этот простодушный дорожный рабочий, после того как у него на глазах рухнул и рассеялся его воздушный замок. Ни стенаний, ни упреков - только благодарность.
Разные люди реагировали по-разному, когда чума поражала их свиней, но, слава богу, все это давно в прошлом. Сначала была найдена действенная вакцина, а затем министерство сельского хозяйства ввело обязательный забой, как при ящуре, и чуме свиней пришел конец. В течение уже почти тридцати лет мне не доводилось ни сталкиваться с подозрительными случаями, ни заполнять простыни анкет, ни возиться с картонными коробками и пергаментной бумагой. Но память о них все еще свежа.