— Что ж, — зло усмехнулся Гринис, — хоть один раз верно про себя сказал. А теперь прикрыли рты до света, пока не разузнаем, что вокруг. Не то накличем беду.
— Хорошо, что ветер поднимается. Прояснится — и увидим, где солнце встает, — неожиданно вставил Модрис.
Потом все замолкли и настроились на долгое ожидание. Осторожности ради костер развести не осмелились. Сырость все глубже впитывалась в одежду. Всех знобило, но идти же все равно нельзя. Фронт приблизился, к тому же потерян последний ориентир. Ветер время от времени усиливался, и тогда бор глухо гудел. Так же тяжело гудел Цабулис — только по этому звуку и можно было понять, что в нем еще держится жизнь. Ночь была бескрайняя, как бездна вечности…
Долгожданное утро явилось в виде серой дымки. Оно вливалось между стволами сосен, ложилось на промокшие от дождя плечи и липло к коже. Всех колотил озноб, только Цабулис лежал как замороженный. Гринис нагнулся и внимательно вгляделся в его лицо. Последний раз они брились позавчера — из экономии, берегли мыло, и только у Клуциса в ранце еще хранилось несколько использованных лезвий. У Цабулиса борода росла быстро, и выглядел он сейчас щетинистым и серым, как это утро. Все лицо в морщинах. А ведь еще к четвертому десятку не подступил. Глазные яблоки желто-красные. С минуту твердый взгляд Гриниса тревожил мертвенный покой поблекших зрачков. Цабулис попытался поднять голову, но тут же беспомощно припал к стволу.
Модрис придвинулся ближе и робко смотрел то на Цабулиса, то на Гриниса.
— Он что, заболел? Ну и что теперь?
Гринис перевел взгляд на парня. В глазах того округлился страх, подбородок в длинном, редком пуху. Есть ли еще в Модрисе резервы мужественности, или все уже истрепалось и измызгалось, как казенный мундир? Гринису понравилось, что тот все еще заботится о своих пышных волосах. Стало быть, не хочет совсем опускаться.
— Первым делом пойдем на разведку. Узнаем, что тут за место, а там видно будет.
— Это можно, — сказал Клуцис. В голосе его было: сейчас-то я с тобой согласен, а свое всегда при мне.
— Вы меня не кинете? — тихо произнес Цабулис. Взгляд Гриниса заставил его поежиться.
— Как ты можешь такое говорить!
За полчаса главное было установлено. Бор уходит довольно далеко, его пересекает узкая речонка и извилистая дорога, через несколько километров начинается низина и смешанный лес. Невозможно определить, куда же они угодили. Гринис попытался установить стороны света по природным данным, но тогда выходило, что гул фронта слышится на юге… вот и пойми. Какая-то уверенность все же есть — вот только было бы чем набить урчащие животы.
Когда все собрались вместе, Гринис как-то странно спросил Клуциса:
— Ну, что теперь?
Тот озадаченно заерзал. А ведь верно, прав-то оказался Гринис, больше всех ломавший голову, пока они мололи всякую плешь про свое прошлое житье. Клуцис больше привык зло фыркать, а не думать. Разумеется, признаться в этом он не мог, но чувствовал себя так, будто его взяли за горло.
— Э-э… я… Да что тут будешь делать, когда совсем жрать нечего.
— Как это понять? — не отступался Гринис. — Вообще ничего делать не будем?
— Разведем костер! — быстро предложил Модрис.
— Да, да, — обалдело подхватил Клуцис.
Гринис согласно кивнул:
— Хорошо, просушимся, сварим горячего, побреемся и обсудим дальнейшее.
Работа отогнала дурное настроение, даже притупила чувство голода. Скоро все чувствовали себя довольно уютно, почти безмятежно. Гринис, правда, то и дело предостерегал не доверяться кажущейся надежности укрытия.
— Лес небольшой, и нас легко заметить. Так что будем готовы ко всему.
— Да кому тут искать, — возразил Клуцис, но автомат пристроил поближе.
Одежда начала просыхать, вода вскипела, можно было побриться и погреть нутро. Гринис извлек оставшуюся краюху, взвесил ее, покрутил и сказал:
— А может быть, только по маленькому кусочку?
— Да уж и сейчас еле ноги тащим! — воскликнул Клуцис.
Гринис внимательно посмотрел на него:
— Тяжело быть вечно голодным. Но если голод и вовсе глотку перехватит, тогда и шагать не сможем.
— Съедим столько же, сколько вчера, — возразил и Модрис.
— С тем, что у нас есть, все равно до Риги не дотянем. Рано или поздно придется заходить в какую-то усадьбу. Лучше это сделать сегодня вечером, чем тянуть еще день-два и вовсе из сил выбиться, — на сей раз Клуцис постарался обойтись без резкостей.