— Иди ко мне.
Мгновение спустя Мэл падает в крошечную кровать и забирается под одеяло. Он утыкается носом в мою шею, обнимая меня за талию и прижимая к себе.
Слезы снова щиплют мои глаза. Как можно думать, что этот мужчина недостаточно хорош для меня? Я прижимаюсь лицом к широкой груди Мэла, вдыхая его запах.
— Я уволилась, — говорю я. — Тетя Мэри заявила, что не одобряет наших отношений. И если я хочу продолжать работать в Центре, то должна следовать ее правилам. Поэтому я уволилась.
Он гладит меня по волосам, подталкивая мою голову себе под подбородок.
— Я ходил в Лодж и разговаривал с Илом. Он лидер всех оборотней в этом районе. Я рассказал ему, что мы с тобой вместе. Он указал мне на твою молодость и посоветовал переосмыслить решение, — его рука лениво скользит по моим волосам. — В итоге я послал его на хрен.
Испуганное хихиканье вырывается из моего пересохшего горла.
— Похоже, это была плохая идея.
— Нет, плохой идеей было спрашивать его мнение, — Мэл продолжает гладить меня, успокаивая. — Когда он заговорил, то я понял, что меня не интересуют его слова. На самом деле, мне безразлично, кто что думает по этому поводу, — его пальцы скользят по моей щеке. — Не считая тебя.
— Как… как это отразится на нас?
— Раз мы с тобой счастливы, то будь я проклят, если буду просить у кого-то разрешения. Ни у Ила, ни у твоей тети, ни у кого. Я хочу, чтобы ты не ссорилась с семьей, но… я эгоист, и желаю, чтобы мы были вместе. Все сводится к твоему решению. Если ты поставишь семью выше меня, то я все пойму.
Я обнимаю его большое тело. И все-таки Мэл боролся за меня. Он послал на хрен лидера оборотней. Это требует мужества.
— Я хочу быть с тобой, — тихо признаюсь я. — Только с тобой и ни с кем больше.
Мэл продолжает гладить меня по щеке.
— Я знаю, что это неожиданно… но… не хочешь переехать ко мне?
— Похоже, мне придется переехать, — усмехаюсь я, игриво выгибаясь навстречу Мэлу. — Ведь кто-то сломал мою дверь.
Он напрягается, потом понимает, что я шучу, и смеется.
— Жить со мной неинтересно, — признается он через мгновение. — Я, как правило, настолько сильно увлекаюсь резьбой по дереву, что иногда забываю есть. Или пить. Или спать.
Я провожу ладонью по его большой руке. И чувствую его мускулы, такие мощные. В этом мужчине меня привлекает все.
— Наверное, в данном случае мое присутствие только к лучшему, верно? Теперь я могу присматривать за тобой, так?
Вместо того, чтобы радоваться, Мэл выглядит несчастным.
— Это смертный приговор для такой жизнерадостной девушки, как ты, Райан. Застрять в хижине со мной один на один? Тебе будет скучно до чертиков.
Я кладу руки ему на шею и наклоняюсь к его губам.
— Позволь мне самой судить об этом. Кроме того, если ты сидишь дома двадцать четыре часа семь дней в неделю, то кто-то должен бегать за покупками, правильно? Забирать твои счета. И ездить на твоем милом грузовичке в город, — вообще-то я в восторге от перспективы помочь Мэлу с делами. — К тому же я видела твой дом. Там полный бардак. А эта куча бумаг, которую ты называешь бухгалтерией? Пора изменить это, — я нежно постукиваю пальцами по его щеке. — Ты, мой лучший мужчина, отчаянно нуждаешься в женщине, которая могла бы привести все в порядок.
Мэл усмехается.
— Господи, помоги мне.
— Он занят. Поэтому я возьму это на себя, — я наклоняюсь и трусь носом о его большой нос, а потом целую. Как же так получилось, что этот мужчина прожил столько лет без меня?
МЭЛ
— Мэл, тебе нужно поесть, — голос Райан проникает в затуманенную мастерскую. Я отложил бензопилу и поднял маску, увидев, что она стоит у входа с обеспокоенным выражением на лице, уперев руки в бока.
Господи, как же она прекрасна! В восьмисотый раз за последний год я щипаю себя, убеждаясь, что это не сон.
— Прости. Я сейчас приду.
— Ты обещал прийти час назад.
Я бросаю взгляд на часы. Ага, прошел час. Я снимаю перчатки и расстегиваю резиновый фартук, который надел по прошлогоднему настоянию Райан, когда решил взяться за бензопилу. Затем я избавляюсь от остального снаряжения, пока не остаюсь в футболке с длинными рукавами и джинсах. Вся одежда покрыта опилками, но я собираюсь переодеться, как только доберусь до хижины.
— Ты же знаешь, что это твоя вина, — говорю я, наклоняясь, чтобы поцеловать Райан в гладкую щеку, и стараясь не касаться ее тела.
— Значит, вот как ты считаешь? — она стряхивает несколько стружек с моих рук, но останавливается, когда понимает, что проклятые опилки прилипают к ней.