Колу, так колу! Хотя лично Влада предпочла бы обыкновенную минералку. Не то чтобы Влада терпеть не могла колу, просто день выдался очень жаркий, и сладкого совершенно не хотелось. Но не предъявлять же запоздалых претензий и не гонять же Филимона еще раз. Тем более благодарность его была обещана только Томке, а не кому-либо другому.
Влада отхлебнула сладковатый шипучий напиток и поставила стакан обратно на столик.
Все-таки минералка подошла бы больше. Прохладная, негазированная, а для полного совершенства — с нежно-кисловатым лимонным привкусом. Лучшее средство от жажды.
Внезапно жидкость во Владином стакане из темно-коричневой, играющей пузырьками стала родниково-прозрачной.
Влада торопливо обхватила стакан ладонями, осторожно осмотрелась по сторонам. Кажется, никто не заметил! Только Рушана. Но это не в счет.
Влада облегченно прикрыла глаза и пропустила один короткий внимательный взгляд.
Филимон с Томкой дружно засмеялись, Рушана хихикнула, а Влада понятия не имела, отчего вдруг наступило веселье. Она все пропустила за своими заботами. Пришлось деланно улыбнуться, демонстрируя, что и ты в теме.
Филимон развернулся к Синице.
— Ва…
Резкий взгляд друга, и он словно онемел, поперхнулся готовыми вырваться словами.
— Ну и трепло же ты, Филимон!
— Просто он хорошо поддерживает беседу, — внезапно заступилась Томка за несчастного Филимона. — Иначе мы все давно бы уснули в молчании. Вот Сима ваш, вообще, разговаривать умеет? Или он немой?
— Не переживай, умеет, — Синица примирительно улыбнулся. — Просто мы привыкли, что Филимон один за троих справляется. А если еще и мы разговоримся — не каждый такое выдержит!
Филимон прокашливался, стараясь не смотреть на друга.
— Я, собственно, и помолчать могу, — обиженно проворчал он.
— Да ладно! — с изумлением и иронией ухмыльнулся Синица.
— Отстань от него! — опять вмешалась Томка. — Хватит цепляться! Пусть болтает! Я разрешаю. Мне нравится.
Синица дернул плечом, говоря: «Как хочешь!», и задумался. Он даже закусил губу от сосредоточенности. А возможно, так Синица пытался сдержать упрямую улыбку.
Влада остановила на нем взгляд и теперь неотрывно пялилась, словно завороженная.
Про Синицу не скажешь, что он такой уж писаный красавчик. Вот внешность Филимона сразу привлекает взгляд. Яркая, даже кричащая. В каждой черточке легко угадывается взрывной, неуемный нрав. А его приятель, по общим меркам, вполне обычный. Нормальный. Просто симпатичный. Загорелая кожа, как летом у всех мальчишек, предпочитающих проводить большее время суток вне стен дома. Волосы, скорее темные, чем светлые, на солнце слегка отливающие медью. И глаза, глубокие как небо и такие же пронзительно синие. Может, потому и Синица?
Он сидит, положив ладони на стол, притихший, задумавшийся, не замечая, что кто-то смотрит на него, не отрывая глаз. А Влада ловит каждое мелкое движение, чтобы не оказаться застигнутой врасплох, чтобы случайно не выдать свой искренний интерес.
— Какого черта! — вдруг завопил Филимон, подпрыгнув на стуле.
С его колен тяжело шлепнулась на асфальт большая пупырчатая жаба.
Томка завизжала.
Жаба сделала огромный прыжок и скрылась в траве.
Синица, с трудом сдерживая хохот, переглянулся с сохранившим прежнюю серьезность Симой. Рушанкино лицо выражало волнение, а с языка готовились сорваться сочувственные слова, приблизительно такие: «Бедная лягушечка!» Влада старалась сдержать краску, приливавшую к щекам.
Что-то подсказывало ей, что жабе на коленях у Филимона взяться было абсолютно неоткуда. Не могла она самостоятельно забраться туда незамеченной, и подкинуть ее никто не мог. Томка ни под какими пытками не прикоснется к подобному животному. Синица последние минуты сидел неподвижно — Влада в этом уверена на сто процентов — с головой погруженный в собственные мысли. Сима, судя по всему, о существовании шуток не имел ни малейшего представления, а Рушана ни за что не допустила бы такого издевательства над беззащитным земноводным. Да и двое последних размещались слишком далеко от Филимона. Им бы пришлось довольно сильно размахнуться, чтобы добросить жабу до его колен.
Оставалось одно объяснение, совершенно невероятное, но более всего возможное. Делу мешало только то, что у Влады и в мыслях не было никакой жабы, никаких шуток, никакого Филимона. Она самозабвенно пялилась на Синицу. И, кажется, сейчас она все-таки покраснеет.