— Нет! — Влада испугалась: а вдруг и ее огонь, хоть и не настоящий, тоже способен обжигать. Ведь вчера все ясно услышали, как тяжело шлепнулась на асфальт созданная ею жаба.
Шар растворился в воздухе в нескольких сантиметрах от Синицы. Он улыбнулся.
— Не отставай!
Похоже, про нее Синица тоже все знает. И пусть! Больше ничего не надо скрывать, больше не нужно опасаться непонимания и страха. Не каждый способен принять чужие исключительность, непохожесть, странность, а Синица оказался точно таким же, как она сама. Это даже хорошо!
Девчонки, видимо, пришли к тем же умозаключениям, тоже разделили мнение Влады, и постепенно скованность и настороженность исчезли. Да тут еще случилось очередное чудо — Сима заговорил! Оказывается, он умел интересно рассказывать, поэтому и без того не до конца пришедшие в себя подружки завороженно слушали его, стараясь не отвлекаться.
Пользуясь моментом, Синица приотстал, прихватив с собою, казалось, навеки умолкшего от обиды Филимона.
— Ты извини меня, пожалуйста!
Филимон неприязненно скривился в ответ.
— Неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе упасть?
— И что бы ты сделал? — недоверчиво и недовольно поинтересовался Филимон.
— Разве ты не догадываешься? — Синица пнул попавший под ноги камешек.
— И ты бы смог перед девчонками… — приятель даже не решился докончить фразу.
— А что? Сима мне давно сказал, что они не совсем обыкновенные.
— Особенно одна! — ехидно ввернул мстительный Филимон.
Синица смиренно промолчал. С другом он поступил откровенно по-свински, поэтому придется терпеть: надо же дать ему отыграться!
— А откуда ты узнал, что Тома меня удержит? — Филимон постепенно переставал дуться.
— Она же за тебя весь прошлый вечер заступалась! — напомнил Синица.
— Я не о том! Выяснить, что девчонки способные — это одно. Но ведь способности могут быть разные! Откуда ты знал, что она меня именно удержит?
— Филимон! У тебя разве глаз нет? — прошипел Синица с осуждением. — Ты же на нее вчера чуть стакан с колой не кувырнул! А тот, каким-то чудом, не упал! — и, не удержавшись, ввернул: — Совсем как ты сегодня! Встал на место, даже капли не разлилось.
— Серьезно? — Филимон припомнил что-то, показавшееся ему обычным пустяком. Не отличался он въедливостью и наблюдательностью. — А остальные?
— Про Рушану ничего пока сказать не могу, — доложил Синица. — Знаю только, что она очень любит животных.
— А Влада? — Филимон многозначительно ухмыльнулся, но Синица смиренно снес и эту ухмылку.
— Как бы объяснить покороче? — он на мгновенье задумался. — Она… создает иллюзии. Представь: перед тобой ничего нет, пусто абсолютно, но ты видишь какой-то предмет, даже можешь его потрогать.
Филимон с пониманием кивнул, и тут его озарила внезапная догадка.
— Значит, жаба — это ее рук дело!
— Не совсем. — Синица предполагал, чем закончится его разъяснение, но не остановился (не в его правилах было подставлять девчонку, особенно если она…): — Она может создавать не только то, что пожелает сама, но и то, что желают другие.
Очередная догадка, и Филимон посмотрел на него с мрачным осуждением.
— А я думал, что мы, кроме прочего, еще и друзья.
— Ну, извини еще раз, — примирительно проговорил Синица. — Но вчера ты заслужил. Думать надо, прежде чем что-то говорить!
— Я думаю! — заверил Филимон и повинился: — Но иногда вылетает автоматически.
— А ты постарайся, чтобы не вылетало! — посоветовал ему Синица непривычно сурово.
Филимон немного обиделся.
— Я-то постараюсь. Только, зачем все это? А, Синица? Зачем нам обязательно знать правду о них, а им о нас? Но не всю. Почему ты не хочешь рассказывать до конца? Что это у тебя на уме? А? Ва…
На сей раз у Филимона вырвалось далеко не автоматически, он хорошо представлял последствия, ожидал реакции, но не такой молниеносной и унизительной. Тем более, все равно никто бы не услышал!
Филимон подавился словами и побагровел от ярости, от него дохнуло жаром.
— Филимон! Филимон! — скороговоркой забормотал Синица с деланным испугом и продолжил медленно, нараспев, активно жестикулируя руками, словно на сеансе гипноза: — Тихо! Спокойно! Сейчас я дам тебе возможность все высказать. Только, пожалуйста, так, чтобы слышал я один.
Но Филимон не издал ни звука, зато в глазах его взметнулось устрашающее пламя.
— Эй! Вы чего там застряли? — раздался недовольный, но весьма своевременный Томкин окрик.
Синица торопливо развернулся, догнал девчонок с Симой.