— На птичку засмотрелись, — раскаянно пояснил он, и на лице его было такое невинно-честное выражение, что Влада не сдержалась. Впервые у нее получилось не спонтанно, а осознанно, целенаправленно: по каштановой шевелюре Синицы запрыгала маленькая пичужка с желтым животиком.
Синица закатил глаза, желая понять, что происходит у него на голове. Птичка вспорхнула, перелетела на дерево. Синица проводил ее взглядом.
— Кто это?
— Синичка, — прилежно проговорила Влада.
— А у нас си… — Синица оборвал речь на полуслове, обвел всех взглядом, полным мучительного страдания и, обреченно припав к плечу только что подошедшего Филимона, то ли всхлипнул, то ли простонал: — Прости меня, Филимон! Прости, друг!
— Что это с ним? — изумилась Рушана.
Филимон покровительственно-сочувственно похлопал приятеля по вздрагивающей спине.
— Ничего! Скоро пройдет!
Глава третья
Ваше высочество
Следующая встреча не принесла ничего экстраординарного: привычное место, привычная экипировка. Синица вел себя как нормальный человек, не слезал со скейта, кувыркался между небом и землей, вызывая восхищение и зависть, и как всегда не падал. Филимон развлекал девчонок, Сима молчал. И все-таки эта встреча отличалась от предыдущих.
Единая тайна, особое взаимопонимание, рожденные исключительностью каждого, равноправие в общей необычности сблизили их, объединили и немного обособили от всех прочих. И хотя они по-прежнему редко демонстрировали свои возможности, исключительно при форс-мажорных обстоятельствах, зато теперь делали это без оглядки, без страха вызвать недоумение и неприятие. А еще Влада впервые в жизни без ужаса думала о том, что посторонние в курсе ее симпатий. Ее даже перестали смущать беззлобные Томкины подколки.
Да, все знают, что Владе нравится Синица. И сам Синица знает. От этой мысли Владе слегка обожгло щеки. Но есть одно обстоятельство, побеждающее стеснение и робость.
Она тоже нравится Синице, и об этом тоже все знают и принимают как должное, без насмешек и удивления. И даже стараются при первой возможности оставить их вдвоем, отдаляясь чуть в сторону и заботливо маяча где-то поблизости. Но сегодня…
Влада не сразу заметила, что все остальные испарились бесследно и безвозвратно. Она вообще мало что замечала, когда рядом находился Синица.
— А я тоже немножко каталась, — скромно похвасталась девочка, пытаясь продолжить разговор. — Правда, только с горы. Там доска сама едет. А по ровному у меня не получается.
— Могу научить, — молниеносно предложил Синица.
Влада обрадовалась, но не тому, что наконец-то справится со скейтом. Ей было все равно, чем заниматься, главное — с Синицей.
— Серьезно?
— Да хоть прямо сейчас! — решительно заверил Синица, но вовремя спохватился: — Хотя, нет. Моя же доска у Филимона.
Все правильно: его скейт, когда он не при деле, таскает в рюкзаке приятель. Но что за проблема? Неужели он не даст, если попросить?
Влада огляделась по сторонам, но ни Филимона, ни скейта в обозримом пространстве не обнаружила, а равно как и прочих членов компании.
— А где все?
— Какая разница! — беззаботно произнес Синица и довольно улыбнулся.
Синице нравилось, что в его присутствие Влада больше ни на кого не обращает внимания. Она занята только им, для нее теряет значение то, что происходит вокруг. Даже немножко не верится в возможность подобного.
— Но если хочешь, давай найдем их! — играя с удачей, дерзко предложил Синица. — Или, может, пойдешь домой?
Наружу рвался протестующий крик: «Нет! Никогда! Ни за что!», но Влада всего лишь замотала головой. Хотя действительно пора было возвращаться, но…
Нет! Никогда! Ни за что!
Пусть немного ослабли колени (Влада еще ни разу не оставалась с Синицей наедине!), и куда-то исчезли уверенность и смелость в общении, зато появились сладкое волнение и ожидание невероятного, волшебного. А чтобы справиться со смятением пришлось обратиться к теме знакомой и безобидной.
— Ты давно катаешься?
— Не очень, — признался Синица. — Где-то около года.
— У тебя классно получается! — выразила Влада свое неподдельное восхищение. В ответ Синица промолчал, потупив невинные глазки, только в уголках губ продолжала сиять довольная улыбка.
— Там, в парке, много скейтеров, но ты отличаешься от остальных. Я не знаю, чем, но, мне кажется, что отличаешься, — продолжала рассуждать Влада, сражаясь с замешательством и волнением. — Ты никогда не падаешь.