— Я вернулся! — раздалось за спиной очень реально.
Его высочество швырнул мантию в кресло и тоже выбрался на балкон.
— Любуешься?
— Угу! — утвердительно кивнула Влада и, конечно, спросила: — Почему ты не сказал мне, что ты — принц?
— Это что-то меняет? — Синица посмотрел ей прямо в глаза.
— Нет.
Для нее он по-прежнему обыкновенный мальчишка: принц ли, маг ли, правитель, ее чувства не претерпели никаких изменений, появилось лишь легкое приподнятое удивление: Синица — принц!
— А почему ты — Правитель и Верховный Маг? Ты, а не твой отец? Разве ими должен быть не король?
Синица кивнул, подтверждая.
— Должен быть! — голос его наполнился горечью и еще, кажется, неприязнью. — Только он погиб.
Влада смешалась, опустила глаза.
— Извини. Я не знала.
— Да ладно! — Синица посмотрел вдаль, где на самом горизонте еле различались снежные вершины. — В горах проснулся пещерный дух. Говорили, что кто-то разбудил его. Случайно. Всю жизнь он провел в темноте, поэтому боялся солнечного света. Но по ночам он спускался в долину, нападал на животных и на людей. А кто должен заботиться о безопасности своего народа? — в голосе Синицы вновь появилась сердитая неприязнь. — Правильно, правитель! И отец с Врайником отправились в горы. И моя мама… ну, то есть королева… тоже пошла с ними.
Конец истории был страшно предсказуем, но верить в него Влада не хотела.
— Она умела сражаться с чудовищами?
— Она умела другое: снимать боль и даже заживлять небольшие раны. Согласись, весьма подходящий дар, когда в ход идет оружие? — Голос Синицы выровнялся, стал холодным и отстраненным. Слова торопливо слетали с губ, без чувств, без интонаций. — Хотя они надеялись, что до оружия дело не дойдет. Ведь Врайник — заклинатель чудовищ. Он собирался оглушить духа заклятием, а потом отец рассчитывал опять усыпить его или замуровать в пещере. Но все пошло не так. Дух первым оглушил Врайника, без всяких заклятий. Тот потерял сознание, а когда очнулся, в живых оставалась только мама. Но единственное, что она еще успела сделать в своей жизни — это отдать Врайнику обручальное кольцо и препоручить меня его заботам. Мне ведь тогда только-только должно было исполниться десять. А потом в пещере случился обвал, и больше не осталось ничего. Одно кольцо.
— Синица! — тихонечко прошептала Влада, дрогнувшим голосом, но принц не принял жалости, продолжил спокойно:
— Теперь Врайник пасет меня по мере сил и представлений. Ты не подумай, я благодарен ему. Какой из меня правитель! Я ничегошеньки не смыслю ни в управлении государством, ни в законах, ни в контроле над магией. А Врайник на том собаку съел. Я могу во всем положиться на него. А Огненный настаивает, чтобы я сам решал государственные дела и участвовал в заседаниях Совета.
— Огненный? — Влада еще ни разу не слышала это имя.
— Советник Монаго. Дядя Филимона. Он, как и все в их семье, повелевает огнем.
Сейчас Синица представлялся Владе немного другим, не совсем знакомым. За многословностью и непринужденностью прятались боль и печаль. На месте беспечного, дерзкого, неунывающего мальчишки возник Правитель и Верховный Маг. Сдержанный, холодно официальный с подданными, искусственно вознесенный над всеми высокой ступенью иерархической лестницы, угнетенный тяжестью преждевременно свалившейся на его плечи ноши.
— Наверное, это очень сложно, управлять целой страной! — уважительно заметила Влада. — И как только ты справляешься?
Вопрос был риторическим, но Синица в любом случае не дал бы на него ответ. Что он мог сказать? Навеки опозориться перед девчонкой, честно признавшись, что справляется он очень даже легко, потому как за него это делают другие?
Ребята стояли на балконе, касаясь друг друга плечами. Влада смотрела на раскинувшийся под стенами замка удивительный мир, который уже не казался ей столь лучезарным.
Сказки всегда заканчиваются победой добра над злом, обещающей впереди только радость, покой и процветание. Но разве совсем не имеет значения, какую цену заплатило добро за свою победу? Разве можно назвать счастливым конец, если маленький мальчик остался без родителей?
Наверное, это прозвучит эгоистично, недостойно, но, если говорить предельно искренне, Влада предпочитала, чтобы ее собственные мама и папа были не героями, а самыми обыкновенными людьми. Чтобы они не сражались с чудовищами, а всегда находились рядом с ней.
Влада испытала острую тоску по дому. Очень захотелось увидеть маму. Или хотя бы услышать ее голос. И потерял всякую важность тот факт, что Владе уже четырнадцать, что Влада взрослая и самостоятельная.