— Ваше высочество! — после некоторых памятных событий юный Монаго произносил эти слова с нарочитым нажимом. — Ты что, так и собираешься целый день здесь сидеть?
Синица что-то буркнул неразборчиво, и Филимон воспринял услышанный звук, как утвердительный ответ.
— Что хотел от тебя Главный советник? — было заметно, что приятель спрашивает не из праздного любопытства. — Я тут с ним столкнулся где-то час назад, хотел пройти мимо, а он меня остановил и говорит: «Филимон!» — Еще одним даром юного Монаго являлось умение красочно и эмоционально пересказывать прошедшие события и услышанные истории. — Ну-у-у, то есть… «Филиандр! Ты-то мне и нужен!»
И, несмотря на то, что Синица не проявил никакого интереса к его сообщению, Филимон подробно поведал ему о происшествии.
Благополучно проскочить мимо Главного советника Филимон торопился вовсе не из-за страха перед ним. Принадлежа к роду, даже более древнему и знатному, чем королевский, он рос в замке подле принца, с младенчества составлял ему компанию для игр и занятий. Замок стал для Филимона домом, а все его обитатели почти что родственниками. Поэтому из всех членов Магического Совета только Огненный Монаго приводил его в трепет. Но, скорее всего, именно из-за их подлинного родства. Врайник же со всеми, кроме принца, был холоден и надменен, строго соблюдал дистанцию. Хотя регент тоже мог отчитать и даже наказать Филимона, в его словах и действиях не таилось столько сдерживаемого огня, как у любого из представителей рода Монаго.
— Филиандр! — резко произнес Врайник. — Ты плохо справляешься со своими обязанностями!
Филимон выказал неподдельное удивление и непонимание.
— Вы должны сопровождать его высочество, когда он отправляется в другой мир.
Врайник никогда не возражал против путешествий принца через порталы, но предусмотрительно обеспечил его охраной, не слишком бросающейся в глаза и не вызывающий подозрений у посторонних. Он выбрал для этой цели повелевающего огнем Филиандра Монаго и внушающего доверие своей серьезностью Рассимула Вестника, способного даже на расстоянии заранее выявить исходящую от чего или кого бы то ни было угрозу. Оба, как и принц, были еще мальчишками, а главное — его близкими друзьями, против навязанного общества которых Данагвар не стал протестовать.
— Мы сопровождаем! — пламенно заверил Врайника Филимон.
— Всегда? — с сарказмом уточнил Главный советник.
Мальчишка нахально сощурился.
— Его высочество приказал нам остаться.
Разве слово принца имеет меньший вес, чем слово Главного советника?
— На свидания не ходят втроем.
Филимон не считал, что выдает тайну друга. Регент наверняка знал о его недавней гостье. Он всегда был в курсе всего, и юный Монаго думал, что сейчас тот начнет возмущаться и снова упрекать нерадивых охранников, но Врайник посмотрел с интересом:
— И что особенного в этой девочке?
— Вы спросите у принца, — посоветовал зарвавшийся Филимон, не испытывавший к Владе нужных чувств (сам-то он предпочитал других девчонок). — Я тут ничего не могу сказать.
— Она владеет волшебством?
Вот этот вопрос Филимон уж точно ожидал. Естественно, принцу не полагается влюбляться в недостойных, обделенных магическими способностями.
— Конечно! Она делает мысли видимыми. Свои и чужие. — Собственное короткое объяснение показалось Филимону неубедительным и непонятным, и он продолжил: — Например, я хочу пить. Очень хочу и постоянно думаю об этом. А она мне — раз! — и целую бочку воды! Ее даже пить можно. То есть, мне будет казаться, что я пью воду. Только она все равно не настоящая, жажду ей не утолишь.
— Мастер иллюзий, — определил Врайник. — Интересный дар! — И сразу спросил без перехода: — И насколько серьезны их чувства?
«Все-таки он недоволен» — решил Филимон про себя и, стараясь не оказаться чересчур грубым и наглым, сдержанно пояснил:
— Думаю, у вас вряд ли получится запретить Его высочеству встречаться с ней.
— Никто и не собирается запрещать! — заверил Врайник. — Но принц не должен находиться один в другом мире, — озабоченно проговорил он. — Возможно, будет разумнее, если она станет приходить сюда.
Главный советник не выносил, когда что-то важное происходило вне поля его зрения, и, уж конечно, романтическое увлечение правителя он не мог пустить на самотек.
— Смотри, Синица! — предупредил друга Филимон. — Он еще и поженит вас, чтобы все было в лучшем виде и соответствовало традициям.
Принц шуточки не оценил, так и не проронил ни слова, и Филимон дерзнул.