На физике Марина Юрьевна взяла со стола стопку белых листов, и класс испуганно замер. Контрольная! Да еще без предупреждения!
— Учебники убрали! Тетради тоже вам не понадобятся! — металлически твердый голос учительницы вызывал трепет в еще недостаточно закалившихся в жизненных передрягах детских сердцах. — Жалко мне урока, да ничего не поделаешь: распоряжение администрации! — меж тем снисходительно добавила Марина Юрьевна.
Внезапная смена интонации немного убавила напряжение, но расслабиться никто не решился.
— Сейчас я раздам вам тесты, — учительница зашагала вдоль ряда парт. — Не страдайте! К физике они не имеют никакого отношения. — Она поймала чей-то вопросительный взгляд. — А к чему имеют? Трудно сказать. Читайте внимательно, отвечайте на вопросы. В конце урока сдадите мне.
Марина Юрьевна не обманула: к физике тест не имел никакого отношения, как почти и ко всем остальным программным предметам.
— Маразм полный! — прокомментировала Лиза. — Но спасибо за несостоявшуюся физику.
— Кто справится, может отправляться домой, — добавила Марина Юрьевна. — Но ответить нужно на все вопросы! — она повысила голос, предупреждая возникновение кое у кого неправедных идей. — Обязательно!
Влада специально не торопилась, но ответы почему-то выстраивались сами собой, и она дошла до конца одной из первых.
— Ты уже все? — не поверила Лиза.
— Тебя подождать?
Подруга отрицательно мотнула головой.
— Лучше не здесь. Лучше у раздевалки.
— Хорошо, — согласилась Влада, сдала листочки Марине Юрьевне и выбралась из класса, не переставая размышлять по поводу только что пройденного теста.
Очень странные вопросы, никакого отношения не имеющие к учебе. О настроении, об отношении к окружающим и себе самому, о чувствах и эмоциях.
Спускаясь по лестнице, Влада увидела Сашу Егорова.
Тот стоял на площадке между этажами лицом к окну, погруженный в свои мысли, а, может, в созерцание пейзажа, и ничего не замечал по сторонам.
Влада мужественно притормозила.
Все! Хватит трусить! Сколько можно страдать от нерешительности!
Надо вести себя как Ксения Ярцева. Надо отбросить смущение, подойти и сказать, например: «Привет! А что ты здесь делаешь?»
Простой и естественный поступок. Ничего героического. Ярцева совершила бы его легко и непринужденно, даже не задумавшись ни на секунду. А еще Ярцева наверняка бы улыбнулась. Не лучезарно во все зубы, а чуть-чуть — мило, приветливо, не выдавая своей сильнейшей заинтересованности.
Влада сделала глубокий вдох и шагнула вниз, повторяя про себя: «Все хорошо. Я не боюсь. Я — Ксения Ярцева. Я — Ксения Ярцева».
Услышав шаги, Саша обернулся, поднял глаза, и в них легко прочитала Влада сбывшееся ожидание и радость, и слова сами слетели с губ.
— Привет! Что ты здесь делаешь?
«Я — Ксения Ярцева! Мне неведома робость!»
Саша немного помедлил с ответом, попытался усмехнуться независимо, но, не справившись, глуховатым от волнения голосом признался:
— Тебя жду.
Владу обожгло изнутри, она смотрела на Сашку и молчала.
К черту Ярцеву! Кому она нужна со всеми ее достопримечательностями! Сашка ждал Владу! А она, дурочка, боялась с ним заговорить!
Не услышав от собеседницы никаких слов, Саша продолжил сам:
— Знаешь, Ксю… — но не договорил, отшатнулся внезапно, глаза его округлились, и Егоров выдохнул изумленно: — Большакова?
— Да, — растерявшись, подтвердила Влада.
— Что за фигня! — Сашка зажмурил глаза, тряхнул головой, словно избавляясь от отвратительной мысли или неприятного видения, отступил назад. — Большакова, я тут…
Он оборвал себя на полуслове, посчитав, что объяснения вовсе не обязательны, резко развернулся и торопливо ушел прочь, почти сбежал, а Влада осталась стоять с застывшим лицом.
Неудачница! Вовсе не ее дожидался Егоров. Как же! Нужна она ему очень! Размечталась!
Недосказанное «Ксю…» однозначно должно было продолжиться слогом «ша». И выходило «Ксюша»! Ксюша! Ксюша! А не Влада! Ни в коем случае, ни за что, никогда не Влада!
Она хотела стать такой как Ярцева и в своем стремлении едва не получила то, что предназначалось не ей. Едва. Но она не Ярцева, и, значит, не получает ни-че-го! Она всего лишь Влада Большакова, которая никому на свете неинтересна.