— Что ты видишь? — негромко спросила она.
— Дом, — коротко ответил Данилка.
— Скучаешь по нему?
— Не очень, — произнес мальчик бесцветно, но Влада не поверила в его безучастность.
— А что можно увидеть из окна твоего дома?
Данилка прикрыл глаза, вспоминая.
— Зеленый луг, деревья, дома, речку, высокий холм. А вдали…
— Горы, — неожиданно закончила за него Влада, и Данилка удивленно воззрился на нее.
— Какие горы?
— Ой! — сказала Влада. — Просто я так представила. Думаю, было бы красиво.
Данилка пожал плечами, а Влада немного помолчала. Ей придется еще раз повторить мальчику то, что уже пытался внушить ему Виктор Николаевич.
— Ты вернешь Кеше способность разговаривать?
Данилка поморщился от ее слов, хмыкнул.
— Да он уже, наверное, разговаривает. Это само проходит.
— Земский опять над тобой насмехался?
— Нет, над другими. Нес какую-то ерунду!
Влада поняла, что содержание Кешиных речей от Данилки никогда не узнает. Да оно ей и неинтересно. Сейчас нужно объяснять, в чем мальчик был неправ, и как следовало поступать…
— Он тебе нравится? — неожиданно спросил Данилка, с трудом выговаривая слова.
— Кто? Кеша?
— Садовник, — это слово далось ему еще тяжелее.
— В общем, да! — Влада решила быть откровенной, не находя ничего странного в интересе мальчишки. Рано или поздно у каждого возникают такие вопросы: про себя, про других, про чувства. — Он милый, добрый. Нет причин относиться к нему плохо.
— Ты с ним… встречаешься? — Данилка помрачнел, насупился, а Влада, объясняя чересчур болезненную реакцию мальчика особыми обстоятельствами его жизни, попыталась закрыть тему.
— Я не хочу это обсуждать.
Данилка резко вскочил, вытянулся вверх, развернувшись к Владе спиной, и спросил через плечо, обращаясь будто и не к девушке вовсе, а к небу, к деревьям, к осени:
— А ты можешь сделать так, чтобы я почувствовал, будто падаю? И не могу взлететь. Падаю и все. И никакого спасения.
Влада вскочила вслед за ним.
— Зачем это тебе? — воскликнула изумленно и встревоженно.
— Я никогда этого не испытывал! — дерзко выкрикнул Синицын. — Интересно же!
— Нет, Данил! Это страшно! Можно сильно испугаться, и неизвестно тогда, чем закончится. Возможно, ничуть не лучше, чем, если упасть на самом деле. Я не могу такое создавать. И не хочу!
Зато ей очень хотелось вцепиться в мальчишку обеими руками, чтобы было надежней и спокойней.
Почему она сразу не увела его с крыши? Гораздо удобней разговаривать в комнате!
Но Данилка не обращал внимания на ее страхи. Он смотрел с вызовом отчаянно блестящими синими глазами.
— Тогда, может, полетаем?
Решительность и жажда действий мгновенно исчезли, и Влада медленно опустилась на шезлонг.
— Нет, — спокойно и разумно заговорила она. — Я слишком тяжелая для тебя. Ты меня не удержишь. — И для убедительности немного приврала, отведя взгляд. — А еще — я боюсь высоты.
Он не поверил, он возмущенно уличил ее во вранье.
— Боишься высоты и спокойно сидишь на крыше!
— Крыша — это одно. Тут под ногами твердая, надежная поверхность, и она никуда не денется. — Влада с нарочитой убежденностью выдвигала аргументы и смотрела вниз, отгораживаясь от манящего неба. — А там, наверху, кругом пустота, и кажется, кроме нее больше ничего не существует. Все остальное будто бы ненастоящее, ирреальное.
— Откуда ты знаешь? — придирчиво спросил Данилка и тут же высказал невероятную догадку: — Ты уже летала когда-то?
Взгляд синих глаз был не по-детски проницательным и требовательным, и готовое сорваться поспешное обманное «нет» застыло на губах.
— Когда это было? — не унимался Данилка.
Влада выдержала его взгляд и твердо произнесла:
— Я не буду об этом разговаривать. — А потом пустилась в пространные объяснения, стараясь уйти от конкретных признаний: — У каждого есть такие секреты, которые он никому никогда не выдает. Согласись, ведь у тебя они тоже есть!
— Есть, — подтвердил Данилка.
— И ты мне их расскажешь?
— Нет! — как она и ожидала, громко заверил мальчик. Но потом тихонько добавил сам для себя: — Не сейчас.
И чтобы больше не слышать ее поучительных речей, которые она, наверняка, уже приготовила, стремительно взмыл в воздух, перекувырнулся в вышине, дразня невесомостью и свободой, завис неподвижно и услышал снизу то ли негодующее, то ли восхищенное: — Данька!
Влада впервые увидела, как он летает, раньше он никогда не демонстрировал ей свое умение. Он спустился вниз и застал ее не сердитую, не возмущенную, а грустную и задумчивую. Она ни слова не сказала ему навстречу.