Их недолгая волшебная любовь и безнадежное горькое расставание оставили самый яркий и глубокий след во Владиной недолгой четырнадцатилетней жизни.
В первые дни девочке просто не верилось, что она больше никогда не увидится с Синицей. Но время умело приводить неопровержимые доказательства, и поверить пришлось.
В один момент жизнь потеряла цвета и смысл, превратилась в жалкое безрадостное существование. «Никогда» из невесомого слова превратилось в огромный тяжелый камень, который не хватит сил сдвинуть, и стало безнадежно и страшно.
Чтобы избавиться от страха, чтобы не превратиться в лишенную желаний и эмоций развалину, Влада с головой окунулась в учебу и общественную жизнь. Даже целеустремленная, деятельная Томка не могла за ней угнаться. Однако постепенно ажиотаж пропадал, но в мир уже украдкой начали возвращаться краски.
Жила же она раньше без Синицы! И ведь неплохо жила! И было не смертельно.
Все возвращалось на круги своя. В естественное русло. Только не проходило ощущение, что теперь она уже не та Влада.
Девочка смотрела на себя в зеркало и никаких внешних изменений не находила. Зато чувствовала перемены внутренние. И, вернувшись домой на каникулы и встретив на улице того самого Сашу Егорова, не испытала никакого особенного волнения, не смутилась, не оробела.
— Привет! — первым подал голос Сашка, в легком удивлении рассматривая Владу.
Они не виделись с прошлого мая, их ничего не связывало, кроме одного нелепого случая, и разговаривать им было не о чем. Но Сашка остановился и спросил:
— Ты теперь в другой школе учишься?
Влада утвердительно кивнула.
— Ну и как там?
— Нормально.
— Значит, не собираешься возвращаться?
— Скорее всего, нет.
Дежурные вопросы заданы, и вроде бы пора расходиться, а Сашка по-прежнему стоял, то отводил глаза, то смотрел Владе в лицо.
— А ты куда сейчас?
— Собирались с Лизой прогуляться, да у нее внезапно планы поменялись. Теперь возвращаюсь домой.
Саша не напрасно остановился, не напрасно находил вопросы. И, наверное, вполне уместным оказалось бы предложение: «Может, проводишь меня?» Только Влада не торопилась его произнести, раздумывая над целесообразностью предполагаемого поступка и собственными чувствами. Сашка решился первым.
— Проводить тебя?
Что могло измениться между ними за год? Измениться мысленно, в отсутствие всякого визуального контакта.
На Сашку произвело впечатление то странное происшествие? Оно требовало понимания и объяснения? Оно взволновало и открыло существование некто Большаковой в параллельном классе, ранее незамечаемой и непризнанной?
Мечты сбываются с опозданием. Хотя… возможно именно сейчас и наступило самое подходящее время для их осуществления!
Когда-то горячо желанные отношения наконец-то возникли, вылились в несколько свиданий и… тихо сошли на нет. Сашке не понравилось, что Влада не испытывает бурной радости и восхищения от встреч с ним, что она всегда ровна и спокойна, не вздыхает, не восторгается, не смотрит с обожанием. Увидимся — хорошо! Не увидимся — да вроде бы тоже неплохо. Никак.
Кому это понравится?
Не получилось. А Влада и не расстроилась. Чего уж там! Еще столько всего впереди!
Начнется новый учебный год, и опять рядом будут Томка и Рушана, и все остальные, и много новых. Лишь никогда больше не будет Синицы.
Ну и ладно! Так уж в жизни заведено: встречаешься и расстаешься.
Сколько ей еще предназначено этих встреч и расставаний? Тысячи. Больших и маленьких, значительных и неважных, легких и трудных, долгожданных и нежелательных. Не поспишь одну ночь, растревоженная воспоминаниями и мыслями, а потом наступит новый день, и какой он приготовит сюрприз, никогда заранее не догадаешься. А с Синицей они распрощались. Навсегда. Не стоит думать о нем.
Была недолгая сказка. Был принц, чуть ли не на белом коне. Как там говорила Тома? «Для четырнадцати лет это просто потрясно». Сейчас это наивно и глупо. Вот пусть и остается — волшебным воспоминанием. Может, случилось когда-то, а, может, и нет.
Будем реально смотреть на жизнь.
Глава третья
Мальчик, умеющий летать
Двое мужчин сидели напротив друг друга, один — за столом, другой — в кресле посреди комнаты. Первый был старше — немного по возрасту, но, в основном, по занимаемому положению. Он сохранял невозмутимое спокойствие. Младший был возбужден и многословен.