— Ох, Джим, милый, поторопись! О-о-о! О-о-о-х!
— Я не приеду, Хемфри.
— Да ты что? Ей же все хуже становится, понимаешь?
— Я говорю совершенно серьезно. Это просто напрасная трата моего времени и ваших денег. А потому ложитесь-ка спать. И за Мертл не тревожьтесь.
Стараясь устроиться поудобнее под одеялом, я подумал, что отказываться поехать на вызов — дело очень нелегкое. Конечно, мне было бы проще встать и принять участие еще в одном спектакле в Седр-хаусе, чем впервые в жизни сказать «нет», но так продолжаться не могло. Надо же когда-нибудь и твердость проявить.
Терзаемый раскаянием, я кое-как задремал, но, к счастью, подсознание продолжает работать и во сне, потому что я вдруг проснулся. Будильник показывал половину третьего.
— Господи! — вскрикнул я, глядя в темный потолок. — У Мертл же эклампсия[2].
Я слетел с кровати и начал торопливо одеваться. Видимо, я нашумел, потому что Хелен спросила сонным голосом:
— Что такое? Что случилось?
— Хемфри Кобб, — просипел я, завязывая шнурок.
— Хемфри… Но ты же говорил, что к нему торопиться незачем…
— Только не сейчас. Его собака умирает! — Я злобно посмотрел на будильник. — Может быть, вообще уже поздно. — Машинально взяв галстук, я швырнул его в стену. — Уж без тебя я обойдусь, черт побери! — И пулей вылетел на лестницу.
Через бесконечный сад — и в машину, а в голове развертывалась стройная история болезни, которой снабдил меня Хемфри. Маленькая сука кормит пятерых щенят, тревожность, скованная походка, а теперь вытянутая поза и дрожь… Классическая послеродовая эклампсия. Без лечения — быстрый летальный исход. А после его звонка прошло почти полтора часа. От этой мысли у меня сжалось сердце.
Хемфри так и не лег. Видимо, он утешался в обществе бутылки, потому что еле держался на ногах.
— Приехал, значит, Джим, милок, — бормотал он, моргая.
— Да. Как она?
— Никак…
Сжимая в руке кальций и шприц для внутривенных вливаний, я кинулся мимо него на кухню.
Гладенькое тельце Мертл вытянулось в судороге. Она задыхалась, вся дрожала, а из пасти у нее капала пена. Глаза утратили всякую выразительность и застыли в неподвижности. Выглядела она страшно, но она была жива… она была жива!
Я переложил пищащих щенков на коврик, быстро выстриг участочек над лучевой веной и протер кожу спиртом. Потом ввел иглу и начал медленно-медленно, осторожно-осторожно нажимать на плунжер. Кальций в этих случаях несет исцеление, но быстрое его поступление в кровь убивает пациента.
Шприц опустел только через несколько минут, и, сидя на корточках, я вглядывался в Мертл. Иногда к кальцию необходимо добавить наркотизирующее средство, и у меня наготове были нембутал и морфий. Но дыхание Мертл мало-помалу стало спокойнее, напряжение мышц ослабло. Когда она начала сглатывать слюну и поглядывать на меня, я понял, что она будет жить.
Я выжидал, пока ее ноги совсем не перестанут дрожать, но тут меня дернули за плечо. Я оглянулся и увидел Хемфри с бутылкой в руке.
— Выпьешь, рюмочку, а, Джим?
Уговаривать меня особенно не пришлось. Сознание, что я чуть было не обрек Мертл на смерть, ввергло меня в почти шоковое состояние.
Я взял рюмку неверными пальцами, но не успел отхлебнуть, как собачка выбралась из корзинки и направилась к щенкам. Иногда эклампсия поддается не сразу, в других же случаях проходит почти мгновенно, и я порадовался, что на сей раз оказалось именно так.
Собственно говоря, оправилась Мертл даже как-то слишком быстро. Обнюхав свое потомство, она подошла к столу, чтобы поздороваться со мной. Ее глаза переполняло дружелюбие, а хвост реял в воздухе, как это принято у биглей.
Я начал поглаживать ей уши, и тут Хемфри испустил сиплый смешок.
— А знаешь, Джим, нынче я кое-что усек. — Голос у него был тягучим, но ясность мысли он как будто сохранил.
— Что именно, Хемфри?
— А усек я… хе-хех-хе… усек я, что все это время здорового дурака валял.
— Я что-то не понял.
Он назидательно покачал указательным пальцем.
— Так ты же мне только и твердил, что я тебя зря с постели стаскиваю и что мне все только мерещится, а собачка моя совсем здорова.
— Что было, то было, — ответил я.
— А я тебе никак не верил, а? Слушать ничего не желал. Так вот, теперь я знаю, что ты дело говорил. А я дураком был, так ты уж извини, что я тебе покоя по ночам не давал.
— Ну, об этом и говорить не стоит, Хемфри.
— А все-таки нехорошо. — Он указал на свою бодрую собачку, на ее приветливо машущий хвост. — Ты только погляди на нее. Сразу же видно, что уж сегодня-то Мертл совсем здорова была!
2