«Сейчас он меня убьет». Моя мысль. Единственная.
И, наверное, последняя.
Я резко подаюсь вперед, отчего из горла Пита вырывается вопль ужаса. С размаха впиваюсь губами в горячие потрескавшиеся губы Пита, проглатывая его крик, который болью отзывается во мне.
продолжение следует…
========== 6. Двенадцатый ==========
Комментарий к 6. Двенадцатый
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
Глава перезагружена из раннего…
Я впервые целуюсь с парнем, и это явно не то, на что должен быть похож первый поцелуй. Губы Пита жесткие, словно он оцепенел, а его страх перетекает в меня с бешеной скоростью. Пальцы Пита, сжимающие мое запястье, немного расслабляются, вероятно, он настолько ошарашен моими действиями, что забыл про свои руки. Секунды тянутся бесконечно долго, и я понятия не имею, что делать, просто поддаюсь какому-то инстинкту и двигаю своими губами по его, легонько прикусываю. Пит затих. Ему совсем плохо? Хотя нет, мне кажется, или под моим натиском его губы дрогнули, стали мягче, шевельнулись в ответ?
Не успеваю разобраться в этом, потому что в следующий миг тяжелый удар справа выбивает из меня дух. Я отлетаю в сторону и, больно ударяясь, падаю на пол. Пит вскакивает с кровати и бросается ко мне, нависая сверху, как громадная глыба льда, готовая меня раздавить. На его глаза падает тень, я не вижу зрачков, но уверена, что сейчас Пит безумен. «Сама виновата», - подсказывает внутренний голос. Я скалюсь в ответ: «Он почувствовал, что я его целую, значит, это было не зря». Уверена? Рука Пита тянется ко мне и, схватив меня за волосы, словно куклу, поднимает вверх. Он рычит, как зверь, готовый разорвать жертву, и у меня внутри все сжимается от страха. Что ж я натворила? Взмах второй руки Пита - и адская боль пронзает грудь, когда его кулак врезается в меня. Я думала, что знаю боль? Вот теперь мне действительно больно, слезы льются рекой, но я не замечаю их - мое сознание забилось в темный уголок и сидит, воя от ужаса.
- Переродок! – кричит Пит и на этот раз целится в лицо. Хочу закрыть глаза, но тело не слушается. Палата, коридор, да наверняка, весь медблок заполняются моим истошным воплем. Кулак замирает всего в сантиметре от моего лица, и я чувствую, как сильно дрожит рука Пита от напряжения, будто в этот момент в нем самом происходит борьба. Он решает, стоит ли меня убить? Надо, что-то предпринять, и срочно!
- Пит, - зову я, ощущая во рту странный вкус. Кровь? – Пит, пожалуйста! Ты ведь обещал! Помнишь? Ты говорил, что всегда будешь со мной!
Я не знаю, откуда берутся слова, но в израненной душе Пита они находят какой-то отклик. Я вижу, как меняются его зрачки, от болезненно расширенных они в один миг сужаются до маленькой точки, потом становятся нормального размера, но лишь на пару секунд, а после увеличиваются, скрыв радужку глаза. Разжавшийся было кулак складывается снова, но удар уже не такой сильный – чувствую, как из уголка рта по подбородку стекает тонкая струйка крови.
Пит замер, он не выпускает меня, все еще удерживая за волосы, но больше не бьет. Не хочу на него смотреть, слезы рекой льются из глаз, пощипывая лицо там, куда только что пришлись побои. Дергаюсь, как от удара током, когда моего подбородка касается… палец Пита? Распахиваю глаза, с ужасом наблюдая за его действиями. Пит подносит свой палец, испачканный в моей крови, к своему лицу. Рассматривает, поворачивая на свету, а потом подносит к своим губам. Пробует на вкус? Его лицо кривится, брови удивленно ползут вверх. Его веки опускаются, прикрывая испуганные глаза, и я вижу, как хаотично движется под ними глазное яблоко. Пит сомневается?
Но охмор, определенно, побеждает, потому, что Пит отбрасывает меня в сторону. Просто швыряет, как ненужную вещь. Снова ударяюсь об пол, но сейчас мне кажется это спасением. Пит часто дышит, его руки сжаты в кулаки, а напряжение в его теле такое сильное, что я почти ощущаю вибрацию, исходящую от него. Он смотрит на меня, но не видит, как если бы я была прозрачной. Я отползаю к стене, вжимаясь в нее, и выгляжу сейчас наверняка такой же ненормальной, как парень напротив меня.
Дверь в палату распахивается, с грохотом ударяясь о стену, внутрь вбегают два врача и с ними Боггс. Мгновенно оценив ситуацию, они бросаются к Питу, хватая его за руки, и тянут назад – к кровати. Я отворачиваюсь, но все-таки краем глаза замечаю сопротивление Пита, слышу его проклятия в мой адрес. Тыльной стороной руки размазываю кровь на своем лице, смешивая ее с солеными слезами, которые никак не прекратятся. Несколько минут, и Пит перестает издавать звуки. Врачи отступают от его кровати, откладывая в сторону использованные шприцы. Питу вкололи успокоительное?
- Тебе жить надоело? – строго спрашивает Боггс, и только теперь я замечаю, что он стоит совсем рядом. Его лицо искажено гневом, но глаза… Понимающие? Нет, у меня сегодня явно что-то не то с мозгами. Я устала, меня избили. Хочу спать.
Наверное, Боггс и не ждал, что я отвечу ему, потому что уже в следующую минуту он наклоняется ко мне, просовывает одну руку под мои колени, а второй приобнимает за спину. Я взлетаю в воздух, оказываясь крепко прижатой к его груди. Не сопротивляюсь.
Вероятно, я уснула, потому что совершенно не помню, как оказалась в собственной кровати, а теперь напротив стоит Хеймитч, уперев руки в бока. Стараюсь сесть, но это больно. Щупаю пальцами грудную клетку, провожу по щеке, понимая, что она припухла. Виновато поднимаю глаза на ментора.
- Наигралась, солнышко? – спрашивает он.
Сейчас его «солнышко» красноречивее всех ругательств, которые он мог бы применить в мой адрес. Я знаю, что Эбернети искренне переживает за Китнисс. То есть за меня. Или за нее? Ох, как же я устала от постоянных мыслей об Огненной девушке! Откидываюсь на подушки, но, похоже, сейчас никто не даст мне поспать.
- Собирайся, - говорит ментор. – Мы вылетаем в Двенадцатый меньше, чем через час.
Костюм Сойки-пересмешницы мне приносят прямо в палату. Только-только успеваю одеться, как Хеймитч орет из коридора, что пора выходить.
Планолеты этого времени ничем не отличаются от тех, что были в моем. Съемочная группа давно заняла свои места, и я тоже опускаюсь в кресло, закрепляя ремень на поясе. По правую руку от меня разместился Хеймитч, по левую усаживается высокий светловолосый мужчина. Нас познакомили ранее – Финник Одейр, и еще я, кажется, видела его в день, когда вернулся спасательный отряд – он тот самый мужчина, который обнимал и целовал рыжеволосую девушку, толкнувшую меня.
Он действительно красивый, черты его лица идеально правильные, а глаза – такого цвета я никогда не видела – зеленые, как изумруды. С интересом отмечаю про себя, что, несмотря на привлекательную внешность Победителя из Четвертого, мое сердце на него никак не реагирует, я не чувствую притяжения или чего-то такого. С Питом все по-другому… Закатываю глаза к потолку, стараясь не думать о парне, который остался в палате на Десятом уровне.
Финник сидит вальяжно, словно восседает на троне, а не пристегнут тугими ремнями к креслу в планолете. Он запускает руку в карман на груди, шарит там пальцами, извлекая наружу что-то небольшое и белое. Когда он протягивает мне руку ладонью вверх, я вижу кусок сахара, лежащий на ней.
- Хочешь? – спрашивает Одейр, широко улыбаясь.
***
За моей спиной раздается тихий звук шагов, поворачиваюсь и встречаюсь взглядом со знаменитыми бирюзовыми глазами Финника.
- Привет, Китнисс, - говорит он. Одейр держится, как мой старый приятель, хотя мы видимся впервые в жизни.
- Привет, - отвечаю я, стараясь подражать его тону.
Финник стоит слишком близко и он слишком… не одет. На нем только золотая сеть, едва прикрывающая причинное место, так что, наверняка, мои щеки пылают от смущения. Делаю неуверенный шаг назад, а Одейр подмигивает мне, снова приближаясь.