Мне нравится Хейзелл. Я уважаю ее. Взрыв, убивший моего отца, разорвал и ее мужа, оставив ее с тремя мальчишками и ребенком, который вот-вот должен был родиться. Прошло меньше недели после того, как она родила, когда она вышла на улицу в поисках работы. Шахты - не выход, когда у тебя на руках новорожденный ребенок, о котором нужно постоянно заботиться, но ей удалось стать прачкой для некоторых горожан. В четырнадцать лет Гейл - самый старший ребенок в семье - стал ее главой. Он выписывал тессеры, которые обеспечивали им скудную поставку зерна и масла в обмен то, что его имя лишний раз появлялось в списках для Жатвы. Ко всему прочему, уже тогда он был искусным охотником. Но всего этого не было достаточно, чтобы содержать семью из пяти человек, если бы ни Хейзелл и работа ее рук, до крови ободранных об стиральную доску. Зимой ее ладони становились настолько красными и потрескавшимися, что кровоточили при малейшем прикосновении. Так бы все и продолжалось, если бы не бальзам, придуманный моей мамой. Но они, Хейзелл и Гейл, совершенно точно решили, что другие дети - двенадцатилетний Рори, девятилетний Вик и четырехлетняя Пози - никогда не будут брать тессеры. Хейзелл улыбается, когда видит дичь. Она берет бобра за хвост, ощущая его вес.
- Он пойдет на отменное тушеное мясо.
В отличие от Гейла, она не имеет ничего против нашей охотничьей договоренности.
- И шкура отличная, - говорю я.
Мне нравится быть здесь, с Хейзелл. Как обычно оценивать достоинства пойманной дичи. Она наливает мне травяного чая, я благодарно сжимаю свои замерзшие пальцы вокруг чашки.
- Знаете, когда я вернусь из Тура, я могла бы иногда брать с собой Рори. После школы. Учить его стрелять.
Хейзелл кивает:
- Это было бы прекрасно. Гейл свободен только по воскресениям и, думаю, он предпочитает посвящать их тебе.
Я не могу ничего поделать и чувствую, как краснеют мои щеки. Вряд ли кто-нибудь знает меня лучше Хейзелл. Знает, как мы с Гейлом связаны. Я уверена, что многие полагали, что рано или поздно мы с Гейлом поженимся, даже несмотря на то, что я никогда не давала поводов так думать. Но это было до Игр. До того, как мой напарник-трибут Пит Мелларк объявил на всю страну, что он безумно влюблен в меня. Этот роман стал основной стратегией для нашего выживания на арене. Только для Пита это была не просто стратегия. И я не уверена, чем же это было для меня. Но я точно знаю теперь, что для Гейла это было очень болезненно. Я напрягаюсь от мысли, что в Туре нам с Питом вновь предстоит изображать влюбленных.
Я проглатываю свой чай, несмотря на то, что он слишком горячий, и отодвигаюсь от стола.
- Мне пора. Нужно еще привести себя в надлежащий вид для камер.
Хейзелл обнимает меня:
- Насладись едой.
- Обязательно, - отвечаю я.
Следующая остановка - Котел, где я обычно сбываю большую часть своей добычи. Несколько лет назад это был склад для хранения угля, но когда им перестали пользоваться, он стал местом для незаконной торговли нескольких человек, а затем и вовсе превратился в полностью заполненный черный рынок. Если он и привлекает криминальных элементов, то, полагаю, я одна из них. Охота в лесах за пределами Дистрикта-12 - нарушение как минимум дюжины законов, а это карается смертью.
Хотя они никогда не упоминали об этом, я должна людям, которые часто посещают Котел. Гейл рассказал мне, что Сальная Сэй, пожилая женщина, готовящая супы, была первой из коллекции наших с Питом спонсоров во время Игр. Изначально предполагалось, что этим займется только Котел, но многие люди услышали об этом и захотели войти в долю. Я не знаю, сколько их было, но цена любого подарка на арене непомерна. Все, что я знаю, это то, что таким образом решалось, выживу я или нет.
По-прежнему странно открывать дверь Котла с пустой сумкой для дичи, которой собираюсь торговать, и вместо этого чувствовать полный карман монет около бедра. Я стараюсь обойти так много лотков, сколько вообще возможно, чтобы сделать покупки: кофе, булочки, яйца, пряжа и масло. Машинально покупаю три бутылки ликера у однорукой женщины по имени Риппер
[2], жертвы несчастного случая, которая была достаточно умна, чтобы остаться в живых.
Ликер не для моей семьи. Он для Хеймитча - нашего с Питом ментора на Играх. Он неприветлив, жесток и большую часть времени пьян. Но он выполнил то, что от него требовалось, даже больше, чем требовалось - впервые за всю историю Игр победить позволили двум трибутам. Так что, независимо от того, какой он, я должна Хеймитчу. И так будет всегда. Я беру белый ликер потому, что несколько недель назад он закончился, и его не продавали, Хеймитч прибежал к нам, весь трясущийся и кричащий из-за вещей, видимых только ему. Он до смерти напугал Прим, и, если честно, для меня тоже не было большим удовольствием лицезреть его таким. С тех пор я держу ликер про запас, на тот случай, если снова возникнет его нехватка.
Крэй, наш Глава Миротворцев, хмурится, видя меня с бутылками. Он пожилой человек с прядями серебряных волос, зачесанных набок и свисающих на его ярко-красное лицо.
- Это слишком для тебя, девочка.
Ему видней. После Хемитча, Крэй пьет больше всех, кого я когда-либо встречала.
- Моя мама использует его для лекарств, - говорю я безразлично.
- Ну ладно, хотя это пустая трата, - отвечает он, бросая на прилавок монету для бутылки.
Когда я дохожу до лотка Сальной Сэй, я усаживаюсь за прилавок и заказываю суп, который выглядит как смесь тыквы и бобов. Миротворец Дариус походит и тоже покупает тарелку, пока я ем. Он мой любимец среди миротворцев. Его авторитет отлично сочетается с хорошим чувством юмора. Вероятно, ему больше двадцати, но он не кажется многим старше меня. Что-то ребяческое есть в его улыбке и огненно-рыжих волосах, торчащих в разные стороны.
- А разве тебе не следует быть в поезде? - спрашивает он меня.
- Они заберут меня в полдень, - отвечаю я.
- А разве ты не должна выглядеть лучше? - задает вопрос он громким шепотом.
Я не могу не улыбнуться в ответ на его поддразнивание, несмотря на мое настроение.
- Не волнуйся, к тому времени, когда они закончат со мной, я буду неузнаваема.
- Отлично! - говорит он. - Давайте покажем для разнообразия стране немного гордости нашего Дистрикта, мисс Эвердин. А? - Он качает головой в сторону Сальной Сэй в ложном неодобрении и уходит, чтобы присоединиться к своим друзьям.
- Я хочу получить свою тарелку обратно, - кричит Сальная Сэй ему в след, но из-за смеха она не кажется слишком строгой. - Гейл собирается провожать тебя? - спрашивает она меня.
- Нет, его не было в списке, - говорю я. - Но все же в воскресенье я его видела.
- Думаю, он мог бы попасть в список. Он же теперь твой кузен, - произносит она с усмешкой.
Это еще одна ложь, придуманная Капитолием. Когда мы с Питом попали в восьмерку финалистов Голодных Игр, они послали репортеров, чтобы сделать личные истории о нас. Когда они спрашивали о моих друзьях, все отправляли их к Гейлу. Но это было бы не очень кстати иметь лучшего друга Гейла в то время, как я разыгрывала свой роман на арене. Гейл был слишком красив, слишком мужчина и не слишком готов спокойной улыбаться и играть на камеру. Мы действительно похожи друг на друга, хотя и не совсем. Мы выгладим как большинство в Шлаке. Темные прямые волосы, смуглая кожа, серые глаза. Вот так какой-то гений сделал его моим кузеном. Я не знала об этом, пока мы не оказались здесь, дома, на платформе и моя мама не сказала:
- Твоим кузенам не терпится увидеть тебя.
Я повернулась и увидела Гейла с Хейзелл и всеми детьми, ждущих меня. И что я тогда могла сделать, кроме того, чтобы продолжить эту игру?
Сальная Сэй в курсе, что мы с Гейлом не связаны кровными узами, но многие из тех, кто знал нас в течение многих лет, кажется, уже забыли об этом.