Корина сбросила платье. Всегда аккуратная со своими вещами, на этот раз она не хотела даже смотреть на валявшийся на полу роскошный наряд, напоминавший ей о прошедшем бале. Включив душ, она несколько минут стояла под горячими струями, пытаясь смыть мучившие ее мысли, ощущения. Корина ненавидела себя за то, что позволила Орсо делать с ней все, что он хотел. Что Орсо теперь думает о ней? Наверное, считает, что она со всеми мужчинами испытывает такую же страсть, что она просто похотливая кошка. Какой стыд!
Она не помнила, как добралась до постели. Но еще долго Корина лежала в темноте с открытыми глазами. Заснула она лишь под утро, и ей приснилось, что они с Орсо занимались любовью. Она проснулась возбужденная, вся в поту. Прохладный душ освежил тело, но не душу. Корина открыла шкаф и достала свой чемодан. Но прежде чем упаковать вещи, она решила проверить паспорт. В ящике туалетного столика его не оказалось. Растерянная, она долго стояла, пока не поняла, что случилось. Только один человек мог додуматься выкрасть ее паспорт и осмелился сделать это.
6
Гамбини, наверное, предвидел, что она может попытаться сбежать, думала Корина, взбегая вверх по лестнице. Только бы он не уехал!
Орсо сидел в одиночестве за столом и завтракал.
— Кора! Что случилось?! — в изумлении воскликнул он, когда Корина как метеор влетела в столовую.
— Где мой паспорт? — яростно потребовала она, едва не налетев на стол.
— Зачем он тебе вдруг понадобился? — подозрительно спросил Гамбини.
— Ты не имеешь права отбирать его у меня, — взорвалась Корина. — Там лежали еще и мои аккредитивы. Верни мне все сейчас же, — потребовала она, протягивая руку.
— Не думаю, что мне следует это делать, — с подчеркнутым спокойствием возразил Орсо.
— Это почему же?
— Я должен думать о своих интересах.
— Ты хочешь сказать, что знал о моем желании сбежать?
— Я предполагал, что такое возможно. Ты очень вспыльчивая и непостоянная леди. Правда, я надеялся, что после вчерашнего вечера ты станешь немного сговорчивее…
— Именно вчера я окончательно поняла, что делаю то, чего не следует делать. Я не позволю использовать меня в твоих интересах.
— Я тебя использую? — с горечью спросил Орсо.
— Вот именно!
— Ты действительно думаешь, что я способен ухаживать за девушкой, преследуя при этом неблаговидные цели?
— Если тебе чего-то очень надо, ты ни перед чем не остановишься.
— Я люблю мою Биснонну и больше всего хочу, чтобы она была счастлива. Думаю, ты так же относишься к своей сестре. А теперь скажи, неужели ты не можешь пожертвовать несколькими днями, чтобы она могла спокойно доучиться в той школе, где ей так хорошо? Это же чистой воды эгоизм. Вряд ли она поблагодарит тебя.
— Будь ты неладен! — с горечью воскликнула Корина, уже понимая, что никуда не уедет.
— Это значит, ты останешься?
— Ты просто не оставляешь мне другого выбора. — Серые глаза Корины, в которых, казалось, собрались все грозовые тучи, в упор смотрели на Орсо. — Но предупреждаю, если твоя прабабушка почувствует обман, не вини меня. Я — плохая актриса, и чем дольше здесь нахожусь, тем труднее играть навязанную мне роль.
— Сядь, пожалуйста, — с грустью сказал Орсо. Ее ответ явно расстроил его. Налив в стакан апельсиновый сок, он поставил его перед Кориной. — Скоро придет Софи и предложит тебе завтрак.
— Я не голодна.
— Среди блюд есть такие вкусные, что, уверен, ты не устоишь перед соблазном попробовать хоть некоторые. Кстати, где твое обручальное кольцо?
Корина совсем забыла о нем. После вчерашнего бала она сняла серьги, колье, а заодно и кольцо, а утром о нем и не вспомнила.
— Бал в честь помолвки закончен, — пожала она плечами.
— Но не наше обручение, — процедил Орсо сквозь зубы. — Надень немедленно!
К счастью, в этот момент вошла Софи, и Корина, чтобы протянуть время, нарочно затеяла с ней длинный разговор, зная, что Орсо вот-вот должен уехать. Она видела, как он с нетерпением поглядывал на часы.
Наконец Софи удалилась, и Гамбини тут же потребовал:
— Кольцо!
— Я надену его после завтрака, — попыталась отговориться Корина.
— Нет, сейчас же!
— Тебе надо, чтобы весь мир знал, что я твоя женщина? Так вот, запомни, я не принадлежу никому и делаю тебе одолжение, большое одолжение. Если ты станешь чересчур давить на меня, я расскажу твоей прабабушке, ради чего ты все затеял.
Воцарилось долгое, тяжелое молчание. Наконец он произнес:
— Надеюсь, в конечном счете ты окажешься разумным человеком, Корина.