– Ой, мамочка! – охнула Цыпочка и, закрыв рот руками, выбежала из комнаты.
Остальные в шоке застыли.
Лицо Барби было похоже на ужасную маску. Левая половина была скособочена: глаз скошен вниз, а угол рта, наоборот, был поднят вверх и из-за тонкого розового шрама, казалось, тянулся до уха. Кроме того, нижняя губа была разделена на две половинки. Хирург, конечно, постарался её сшить, но кожа там настолько тонкая, что всё равно на месте шва образовалась вмятина. На правой половине лица швы были наложены в области от подбородка до уха. Но там, в отличие от левой половины лица, всё срослось удачно, и швы были практически не заметны. Но общий вид был просто ужасен. Без содрогания смотреть на это было невозможно.
– Зеркало! Дайте мне зеркало! – шепеляво прокричала Барби.
– Успокойся, – нервно сглотнув, сказал доктор, – пока ещё рано смотреться. И потом, внешность – это не главное.
– Что?!!! – завизжала Барби. – Засранец! Это для кого внешность не главное?! Для тебя, урод? А я супергёрла! Я должна быть красивой! Очень красивой! А ты что со мной сделал, кретин? И почему я не могу нормально говорить? Почему я шепелявлю, чёрт побери!? Сейчас же дайте мне зеркало!
Барби ринулась к двери. Врач попытался её задержать, но она вырвалась и, распихав стоящих у неё на пути подруг, выбежала из комнаты. Через пару секунд раздался пронзительный крик и звук разбитого стекла. Девчонки побежали её успокаивать.
В комнате остались только врач, Воланд и Маргарита.
– Хирург сказал, что задеты лицевые нервы, – печально объяснил врач. – Левая половина лица у неё парализована. Восстановить первоначальный вид невозможно. Увы! Единственное, что немного поправимо, так это цвет шва. Сейчас он розовый, а со временем станет светлее и почти не будет заметен.
– Так, – хлопнул по подлокотникам кресла Воланд, – сегодня Барби пусть оклемается, а завтра утром она уедет. Нечего здесь клиентов пугать. Муса ей хорошо заплатил, а я куплю ей небольшую квартирку в каком-нибудь тихом провинциальном городке. Будет жить безбедно и спокойно.
Воланд поднялся с кресла и направился к двери.
– И вы это так просто оставите?! – в шоке воскликнула Маргарита. – Это Мусе сойдёт с рук?!!
Воланд удивлённо оглянулся.
– Он же заплатил! А кроме того, Барби сама виновата. Эта идиотка назвала его мустангом.
– Ну и что? – не поняла Маргарита. – Мустанг – это значит сильный, необузданный самец. Многие проститутки в постели называют так своих клиентов.
– А его так называть нельзя! Ты его губы видела? Толстые, выпученные и слюнявые, как у лошади. Да ещё и зовут его Мусой. Вот в детстве его и дразнили все Мустангом-губошлёпом. Он сначала ревел, потом дрался, а потом просто убил одного из обидчиков. За это отсидел в тюрьме. И вот какая-то шлюха опять напомнила ему об этом! Он не сдержался и слегка её порезал. Но не убил же…
– Но он её изуродовал! Как ей жить? Да от неё теперь все прохожие в ужасе будут шарахаться!
– Что ж, ей не повезло. Жаль, конечно, красивая была девка. Но теперь ничего не поделаешь. Так получилось. Это издержки её профессии. Знала ведь, на что идёт. Она ещё легко отделалась. Некоторых вообще убивают, – как всегда, спокойным тоном сказал Воланд и, не желая дальше продолжать этот разговор, вышел из комнаты.
Маргарита выбежала следом. Она хотела попросить Воланда, чтобы он разрешил Барби остаться жить с ними.
– Может, Барби… – начала говорить ему в спину Маргарита.
– Нет, – не оборачиваясь, отрезал Воланд. Он всё понял. – Она завтра же должна уехать. Я пришлю за ней машину.
– Но она не будет показываться клиентам на глаза, – умоляла его Маргарита. – Пусть она останется! Ведь там она никому не нужна. А с нами ей не будет так одиноко.
– Я сказал, нет! – обернувшись, крикнул на весь дом Воланд.
Маргарита в ужасе застыла. Таким она никогда Воланда не видела. А он опять нацепил на лицо спокойное меланхоличное выражение и медленно с достоинством стал спускаться по лестнице.
Только когда за его выехавшей машиной закрылись ворота, у Маргариты перестали дрожать руки.
Барби лежала на постели в окружении девиц и, уткнувшись в подушку, плакала. Подруги, как могли, успокаивали бедняжку.
Маргарита медленно вошла в комнату и тихо села в кресло. Она не знала, как сказать Барби о приказе Воланда. Язык не поворачивался произнести такое.
Барби приподнялась с подушки и повернула к Маргарите своё ужасное лицо.
– Он приказал мне убираться отсюда, так ведь? – спросила она.
Маргарита нехотя кивнула.