***
Неделя подходила к концу, но состояние Джоша так и не улучшилось. Он не трогал другие USB после того, как просмотрел первое. Только об этом Тайлер и мог думать в четверг. Джош лежал на диване, укрытый тонким пледом, уставившись на балкон в гостиной. Голубь сел на металлическую оградку и стал исследовать территорию в поисках места для гнезда. Тайлер наблюдал за тем, как Джош наблюдает за птицей, самец которой принёс ей прутик. Взгляд Джоша был пустым.
Тайлер беспокоился за него. Ещё две недели назад он ненавидел его, но сейчас Джош прямо-таки понравился ему. Было в нём что-то недвусмысленно Настоящее, с заглавной Н, и Тайлер замечал за собой, что радуется, когда тот смеется над его шутками или жалобами на то, что нужно вставать рано утром. Его было так же сложно понять, как любого другого человека, но с этим можно было примириться, ведь он проявлял большое терпение, объясняя Тайлеру простые вещи. Быть Настоящим значило быть несчастным, и если Джош был создан с единственной целью, чтобы облегчить это несчастное состояние, тогда он по крайней мере может отплатить ему чем-то.
Тайлер никогда не умел успокаивать других, даже когда знал, что в этом отчаянно нуждаются. Как ему показать своё беспокойство Джошу? Словами и прикосновениями не получилось. Может быть, ему лучше написать что-нибудь как письмо? Это не так сложно, как, заикаясь, доказывать свою точку зрения.
Он отыскал свой блокнот и сел рядом с Джошем на диване, подогнув колени, чтобы спрятать блокнот. Он не часто писал записки, его жизнь была слишком однообразной для такого, но это определенно стоило записать. Большая часть его песен начиналась как вступления к запискам. Он открыл ручку и начал писать быстрым тонким почерком.
Джош просмотрел первое из USB, которые ему дала Дженна. Оно очень расстроило его, и я не знаю, что мне делать. Он не хочет говорить мне, что там такое, потому что либо ему стыдно, либо он не хочет напугать меня. Я не знаю, что он увидел или о чем он думает, и это обижает меня. Он один из немногих людей (или, думаю, разумных существ), с кем мне комфортно говорить, и то, что я не знаю, что расстраивает его, расстраивает меня. Знаю, мне бы лучше оставить его одного, но я беспокоюсь о нём.
Он стал более апатичным. Он, типа того, напоминает мне меня. Он старается быть полезным, но, когда бы у него ни появилось время на самого себя, он садится и смотрит в пустоту. Он садится и ничего не делает, когда остается сам с собой. Я не знаю, как помочь ему. Я не знаю, смогу ли я. Я едва ли могу самостоятельно заказать еду в ресторане, не то что успокоить кого-нибудь.
Тайлер остановился, чтобы размять руку, и взглянул на Джоша. Тот уснул, сидя прямо, скрестив ноги, укрытый мягким шерстяным пледом. Несколько ниточек выбились из потертой ткани, и он слышал очень слабое жужжание его легких. Оно было немного тише, чем обычно. Должно быть, они забились пылью.
Но есть и кое-что хорошее, он такой очаровательный, когда спит, как бы странно это ни звучало. Но всё же это плохо, что он так много спит в последнее время. Думаю, он таким образом пытается отвлечься, потому что не думаю, что ему снятся сны. Или по крайней мере кошмары. Я бы хотел, чтобы он был таким же умиротворенным не только во сне.
И всё же, думаю, я попытаюсь отвлечь его чем-нибудь. Хотя бы разгворами. Я хочу помочь ему. Я нуждаюсь в нём больше, чем признаю это.
Больше ему нечего было сказать. Он закрыл блокнот и отложил его на книжную полку, куда Джош не заглядывал уже, казалось бы, целую вечность. Это было странно. Казалось, что он был здесь намного больше, чем несколько недель. Обычно дни текли, как вода сквозь пальцы.
Будильник на телефоне прозвенел в его кармане. Было шесть часов, а у него и Джоша на сегодня был назначен прием в клинике.
Он прошёл к Джошу, всё ещё спящему на диване, и осторожно потряс его по плечу.
— Эй, Джош, — прошептал он.
Джош засопел и проснулся, заморгав и посмотрев на Тайлера.
— Что такое, Тайлер?
— Нам нужно в клинику, — ответил Тайлер. — У меня приём.
Джош нахмурился.
— О, конечно. Хорошо. Дай мне только убрать плед.
***
Джош держал его за руку в метро. Сквозь свои круглые тёмные солнечные очки Тайлер видел, что он был таким же подавленным, как и всегда. Единственное, что избавляло его от тревоги, было то, как он сжимал его руку. Тайлер был уверен, что его руки были бы холодными и потными, если бы могли. Он осознал, что он бы не относился к клинике с прежней симпатией, после того как увидел, что они сделали с ним.
— Пожалуйста, не волнуйся, Джош, — сказал Тайлер, пока они ждали следующую остановку. — Тебе не сотрут память.
— Я знаю. Я не волнуюсь. Я просто вспомнил, как волновался раньше. Ты часто это чувствуешь?
— Обычно я не беспокоюсь о том, что случится что-то плохое, только когда вокруг слишком ярко или шумно. Это почти одно и то же.
— О. Хорошо, что я это узнал. Я знаю только, как заботиться о людях, которые испытывают эти эмоции, я не знаю, что они чувствуют на самом деле. Думаю, я понимаю теперь намного лучше. Удивляюсь, почему они не хотят, чтобы мы испытывали такие же эмоции, ведь их понимание поможет нам лучше заботиться о людях.
— Тебя не разозлит то, как к тебе относятся, если ты не настоящий, ведь так?
— Так.
Этот вывод, казалось, удовлетворил их обоих. Поезд остановился. Клиника находилась прямо над ними.
========== Часть 9 ==========
Джош предложил Тайлеру взяться за его руку, когда они поднимались в лифте к отделению доктора. Он бы ритмично сжимал его руку, выравнивая дыхание по этому ритму. Вдох — сжать, выдохнуть — расжать. Одной рукой Тайлер держался за его руку, другой стиснул ткань своего кимоно.
12 этаж
13 этаж
14 этаж
Дзинь!
Психиатрические отделения не слишком изменились с двадцать первого века. Отделение доктора Миллера было отделано коврами и уютно, здесь не было устаревшей техники, захламлявшей помещение. Напротив окна находился его стол, затем кресло-шезлонг, вытянутый в длину робот на колёсиках, неподвижно стоящий на коленях в углу.
Доктор сидел за своим рабочим столом.
— Доброе утро, Тайлер, — сказал доктор, протягивая ему руку, когда он подошёл к его месту. Тайлер пожал его руку. Он надеялся, что его хватка не показалась слабой, а ладони не были слишком мокрыми.
— Здрасте, — произнес Тайлер.
— Как твои дела? — спросил доктор Миллер, когда Тайлер сел.
— А, да всё нормально.
Тайлер оставил для Джоша достаточно места, но Джош проигнорировал это и вместо этого опустился на колени в углу комнаты, рядом с обслуживающим ботом, который объехал его на колёсиках и начал вскрывать его панели, ища повреждения и наполняя его капсулами кератина и протеинов. Тайлеру было неприятно, что Джош не может сесть удобнее, но ему было лучше знать. Он не чувствовал неудобство так, как люди.
— Что нового в жизни? — спросил доктор. — Какие-нибудь изменения?
В отличие от других людей доктор не притворялся, что ассистенты — люди. Тайлер бы оценил его честность несколько недель назад, но теперь он понимал, как успокаивает эта ложь. Он задавил тревогу и заставил себя посмотреть доктору Миллеру прямо в глаза.
— Всё было хорошо, — сказал он, пытаясь придумать что-то безопасное, ведь доктор записывал его слова на компьютер. — Он держит мою руку, когда мне тревожно. Дыхательные упражнения тоже неплохие.
— Предзаписанные дыхательные упражнения помогли тебе? — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я загрузил ещё?
Какая-то его часть почувствовала себя преданной, когда он вспомнил, что вся чуткость Джоша была запрограммирована.
— Ага, — ответил он. — И нет, мне и так пойдёт.
Он взглянул на Джоша. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, а, стоило ему вытянуться прямо, как стержень, стала заметна нечеловеческая неподвижность в его теле. Он редко дышал. Он даже не моргал. Было слышно сквозь тихое шипение кондиционной системы, как гудели его вентиляторы.