— Не хочу… — тихо ответила она, смотря себе под ноги.
— Тогда давай потанцуем, — с первыми нотами Кеннет ласково притянул Ану к себе, — иногда мне кажется, что ты только ради этого на балы ходишь.
— Вам не кажется, — Ана прикусила губу, сдерживая рвущееся счастье, — но я соскучилась по танцам с вами, вы лучший партнер, что у меня был.
— Другим только это не говори, тебя неправильно поймут, — засмеялся Кеннет.
— Вы! — Ана зарделась и отвернулась, а ее сердце затрепетало, желая быть неправильно понятым.
Они закружились под быструю, бросающую в жар музыку. В крепких объятиях графа Ане казалось, что все вокруг исчезает, растворяется в розовой волшебной дымке, и только скрипка, созвучная ее душе, играет о любви. Любви к его теплым глазам, сквозь зелень которых проглядывает печаль, к его спокойной улыбке, обещающей безопасность, к заботливым прикосновениям, которых ей всегда было мало. Любви к громкому голосу, отчитывающему за неразумность, к дрожащему страху в нем, к окровавленным ради нее рукам. Смотря на Кеннета, Ана сходила с ума и без помощи Тьмы, готовая отдать весь мир лишь бы они продолжали танцевать, лишь бы он продолжал на нее смотреть.
После танца граф предложил ей перекусить, потом они снова танцевали. Ана парила по зале в трепетном исступлении, гости, беседы, танцы, угощения, жизнь Аны, Тьма Аны, боль Аны, о, как от многого ей хотелось отказаться, сколько хотелось забыть… Но не теперь. Алый бархат, кровавый хлыст, саморазрушающее отчаяние, протянутая рука. Все было не зря, все было ради этой теплой, немного огрубевшей руки, за которую она хваталась, как за смысл самого бытия. Кеннет больше не пытался оставить ее, и Ана, по-детски радуясь, следовала за ним, пока он приветствовал дворян и обсуждал дела. Она больше не думала о Марине, не обращала внимания на перешептывания за спиной и на неудобные туфли. Ана чувствовала, что этот праздник для нее, ведь в веселой и роскошной атмосфере она была именно с тем, с кем хотела быть всегда.
Выбирая, какое пирожное съесть, она вдруг почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом, ее прожигали взглядом. Ана встретилась глазами с Кеннетом и обернулась. Вдали залы, подпирая стену и сложив руки на груди, стоял Ян и смотрел на нее. Его взгляд был угрюм и холоден, и, казалось, воздух вокруг сгустился, а свет потускнел.
— Принц здесь! — воскликнула Ана и прикрыла рот рукой.
— Давно уже, — равнодушно подтвердил Кеннет.
— Почему вы мне не сказали? Я совсем о нем позабыла… — стыдливо признала она.
— С момента своего появления он не сводит с тебя глаз. Я подумал, это — хороший знак, и решил испытать его терпение, — Кеннет тоже обернулся на Яна и ухмыльнулся, — Его Высочество мрачнее тучи.
— Если вы правы, то в нем что-то изменилось, — Ана прерывисто вздохнула и нервно пригладила волосы, — обычно он предпочитал меня игнорировать, только если не хотел унизить.
— Тогда я тебя оставлю, посмотрим, как он будет действовать, — Кеннет похлопал ее по плечу, — не переживай слишком сильно.
Ана спокойно кивнула. Оставшись без спутника, она отошла в угол залы, где было поменьше людей, представляя себя хищным цветком, поджидающим ничего не подозревающую пчелу. И пчела не заставила себя долго ждать, она летела, но, судя по выражению лица, не на обманчиво сладкий аромат, а на смертный бой. От бешеных глаз принца и его ходящих желваков Ане стало не по себе, ее игра приобрела слишком резкие и реальные очертания.
— Ваше Высочество, — она присела в реверансе, склонив голову.
Ян не стал дожидаться, когда она поднимется, схватил ее за запястье и потянул за собой. Ана дернулась и, наступив себе на юбку, чуть не упала, принц на нее не обернулся. Расталкивая гостей, он, в прямом смысле этого слова, утаскивал ее в безлюдный коридор, спрятанный за неприметной дверью за сценой. Все произошло так быстро, что Ана успела лишь смутиться.
В коридоре оказалось очень тихо, звуки голосов и музыки почти не проникали сюда, сумрак развеивал свет свечей в канделябрах, их огни беспокойно заметались от влетевшего сквозняка, и Ане показалось, что стены и пол заходили ходуном.
В дрожавшую стену Ян вжал дрожащую Ану. Лед его глаз обратился в жгучее пламя, а от тела исходил жар. Она молчала и не шевелилась, не понимая резкую перемену в нем и опасаясь того, к чему она может привести.
— Как ты смеешь меня игнорировать, — сквозь зубы прорычал он, ткнув пальцем ей в грудь, — ты, словно ищейка, преследовала меня, следила за каждым движением, мельтешила перед глазами, а теперь вздумала делать вид, что меня не замечаешь?